Читать «Нет на карте. Сборник рассказов» онлайн - страница 15

– В то лето, когда шли бои за Цхинвал, меня пригласили в Москву на конференцию. Тогда я ещё видел, поэтому наблюдения давались мне лучше. Из поездки я вынес, что в столице уцелели советские привычки. Там обосновалась мусульманская Азия и проросли семена Запада. Зато из Москвы стремительно исчезло то, что называется русским укладом. Распалась форма, а содержание рассеялось. Кхе-кхе… Только не торопитесь причислять меня к ревностным поклонникам старины. Я предпочитаю разгадывать порядок вещей, а не отдаваться без остатка идеям.

Говорил писатель по обыкновению бесстрастно.

– Тот русский уклад ещё сохранил очертания в Казани, на Суконке. Он укрылся под носом у прямолинейной современности. Разумеется, не навечно. Он уже исчезает. Столица с её офисами, небоскрёбами и восточными наймитами настигает Казань. Отрицать это – не разбираться в истории и национальном своеобразии. Бессмысленно проводить аналогии с Веной, Прагой, Брюгге, где сберегли целые исторические кварталы и где туристы ориентируются по картам вековой давности. В России, в противовес Европе, от ближайшего прошлого отказываются и влюбляются в прошлое далекое, оставшееся лишь в виде искажённых воспоминаний. Каждое новое поколение подспудно считает, что их родители, а иногда и деды, виновны в кончине Золотого века, поэтому новые поколения тщательно вымарывают родительские следы. Мы любим свою отделённость и свою обделённость. Я не отвлечённо выражаюсь?

Язык Кирилла словно присох к нёбу, поэтому студент лишь мотнул головой, забыв, что собеседник слеп.

– Служение прошлому требует жертвы. Взгляните на защитников старинной архитектуры, на рьяных любителей трамваев, на убеждённых букинистов и нумизматов. Какая временами в них просыпается остервенелость, сколько в них раздутой скорби, чувства собственной правоты. Иные из них кладут на алтарь личное счастье и готовы поступиться счастьем других ради своего фантазма. Это самые бессильные рыцари из всех. Неверно в их случае утверждать о гальванизации трупа. Уместнее другая метафора: они берутся обратить речное течение вспять без начальных познаний в гидравлике.

На книжных полках у писателя Кирилл находил чудные экземпляры – без указания автора, без издательских сведений. Завораживали заглавия – «Метаморфозы левой руки», «Воля небытия», «Оязыченный», «Стратагема жертвы», «Заметки на песке», «История неопороченных идей». Многие из книг запирались на ключ, точно девичьи дневники, а Кирилл не решался уточнять у писателя, каким запретным содержанием они обладали. Порой писатель называл полку и произведение. Когда Кирилл доставал издание, указывалась страница. Её писатель пересказывал, цитируя длинные абзацы. У студента дух захватывало от того, как искусно слепой мудрец маневрирует по закоулкам памяти. На очередной странице взору Кирилла предстал фотографический снимок холма с домом на 2-ой Привольной, выполненный век назад из низины, из точки, где теперь располагался вход в метро.