Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 47

Мы обо многом переговорили за те годы, что его нет. Мне кажется, я узнал его больше, чем за то время, когда мы с ним «контачили» физически. Но я также понял, что совершенно его не знаю, как это ни горько констатировать. Да, я, любящий, почитающий, бого-

творящий сын, не знаю своего отца. Не втискивается он в привычные рамки того, кого мы называем «отцом». Не вписывается. И предъявлять ему какие-то претензии по части того, что он мало со мной общался, недостаточно мною интересовался, совершенно нелепо. Он — другой. Он любил меня ПО-СВОЕМУ, горячо и искренне. Я был его сыном, но тоже ПО-СВОЕМУ... Требовать, чтобы он любил меня, как все отцы, чтобы он цацкался со мной, как все отцы, чтобы проверял мои уроки, чтобы читал мне нравоучения — столь же бессмысленно, как требовать от натурального англичанина, который кроме своего родного языка никакого другого языка не знает, общаться с вами исключительно по-русски, и не просто по-русски, а еще и по-тургеневски...

Я человек абсолютно материалистического склада, я хоронил своего отца, вернее, я хоронил лежащее в гробу его тело, облеченное в какой-то «чужой» костюм. Я понимал — отец УМЕР, это — объективная реальность, но до сих пор меня не покидает ощущение, что он играет в каком-то очередном турнире, где-то очень далеко, откуда сложно дать о себе знать, но не сегодня-завтра он «проклюнется», и я услышу его голос: «Как дела, Гусеныш?.. У меня? Спасибо, плохо. Стою на “минус один”, но если выиграю последние восемь партий, буду иметь “плюс семь”, что достаточно для второго места, так как у Карпова будет “плюс восемь”!»

Сейчас уже не так остро, а в первое время я чувствовал себя так, словно у меня отняли ногу... — я испытывал настоящие фантомные боли. И в душе у меня была абсолютная реальная пустота, объемное пространство, заполненное ранее моим отцом. В то время на наше с женой решение родить еще одного ребенка повлияло и это обстоятельство — как-то заполнить душевную пустоту. И родилась дочка. И назвали мы ее Мишель, а дома она проходит как Миша. Смотрю я на нее и вижу в ней отца, и все свои чувства по отношению к нему переношу на нее. То есть, выражаясь медицински, произошла некоторая компенсация...

У мамы с отцом свои особые взаимоотношения, в которые я никогда не пытался вникнуть. Когда папа женился на Геле и родилась Жанночка, я воспринял это спокойно, без эмоций: Геля — жена моего отца, Жанночка — моя родная сестра, мама моя — моя мама. С Гелей у меня с самого начала и по сей день прекрасные теплые отношения. Жанночка — по-прежнему моя единственная и любимая родная сестричка.

Мама, как всякая мама, считает, что она про мои взаимоотношения с отцом знает все. Однако есть период в моей жизни и в жизни отца, о котором она знает не слишком много... Это был период, когда все папины болячки разом заявили о себе.

Случилось это, по-моему, в 1989 году. То время для меня было тяжелое. Я брал дежурства в клинике почти каждый день. Просто денег не было... Да еще и каждую неделю кровь сдавал — донором подрабатывал. И вот как-то вечером на дежурство звонит Геля: отца срочно увезли в больницу с сильным желудочным кровотечением, практически без сознания...