Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 48

Звоню в больницу и разговариваю с замечательным врачом и фантастическим человеком Иосифом Гейхманом, обожавшим и боготворившим папу. Он говорит: «Ситуация критическая, хотя на данный момент кровотечение прекратилось, но оно может возобновиться в любой момент...» Я — единственный дежурный врач на четыре отделения. Покинуть больницу не могу. Задача для сумасшедшего: или броситься к умирающему отцу, оставив на произвол судьбы больницу, или остаться в больнице с риском опоздать к отцу... Звоню постоянно.

Отвечают: динамики никакой. Еле дожил до утра. Снова звоню. Отвечают: без изменений, без сознания. Хватаю такси, еду в реанимацию... Лежит человек. Вроде бы мой отец, и в то же время какой-то не очень-то и знакомый. Милая, родная личность, и в то же время не он... Землистого цвета лицо. Какие-то нервозные люди вокруг него бегают, и никто толком ничего не может сказать. Рядом Геля плачет. И все твердят одно и то же: желудочное кровотечение — будем советоваться, что делать... Вскоре зовет нас с Гелей к себе в кабинет Гейхман и говорит, а у самого глаза, полные слез: «Ребята, не хочу вас расстраивать. Вот рентгенограмма. На рентгенограмме — тумор. Опухоль». «Какая опухоль?! С чего опухоль?!» «А вот так, — говорит, — дичайшая опухоль свода желудка, из-за которой практически не видно пищевода... Значит, мы в свое время проморгали — это не дефект снимка...»

Решают класть на стол в экстренном порядке. Гейхман предупреждает, что такую операцию здоровому-то человеку сделать — все равно что трамваем переехать, а отец после такой кровопотери... Предлагаю себя в доноры, а они смотрят на мои исколотые руки и говорят, что не имеют права... Я кричу, угрожаю, требую, чтобы именно мою кровь отцу перелили, мол, у нас и группа одна, и резус-фактор... Они пошептались, положили меня на стол, взяли кровь, влили папе и повезли на операцию. А меня после такой кровоотдачи повело... Вывезли на балкончик в кресле... Посиди, кислороду поглотай...

И вот в первый раз в жизни стал я на этом балкончике молиться. Нет, не Богу. Отцу! «Ты всю жизнь над всеми подсмеивался, ты все всегда в шутку переводил... Молю тебя! Пошути и на этот раз! Сделай так, чтобы все онемели от удивления! Ты можешь!..» Бормочу, а сам думаю: какой юмор при таком кровотечении? Какие шутки при такой опухоли?! Потом спустился к лифту, стали мы с Гелей ждать конца операции... Появляется Гейхман, который всю операцию рядом с отцом простоял, и выражение лица у него, как у человека, который вдруг понял, что он — идиот. «Ничего, — говорит, — там нет... Никакой опухоли нет... Куда она подевалась, я не знаю... Есть только сильно эрозированная набухшая слизистая, кровоточит при малейшем прикосновении... Забили губкой, залили кровь, удерживаем давление...»