Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 298

Какой же вклад в летопись мировых шахмат внес Сало Флор — очевидец и участник поистине исторических и во многом драматических и даже трагических событий?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ПЕРВАЯ ЛЕГЕНДА: «ЗОЛОТОЕ ПЕРО»

1

У Флора была феноменальная память. Он ничего не забывал! Рассказывают, как в 1972 году Сало Михайлович, для ожидавших его сибиряков — небожитель и личность легендарная, приехал в Красноярск. Это случилось накануне его 64-летия («Кто сказал, что мне шестьдесят четыре? Мне два раза по тридцать два!»). На него смотрели с обожанием и слушали его, разинув рот, хотя он был маленького роста и порой смешно коверкал русские слова. В те дни, познакомившись с Левой Псахисом, он тотчас догадался, что перед ним — юное дарование, и пригласил его в гости к себе в гостиницу. Тот заявился с охапкой «Шахматных информаторов» и вдруг попросил: проверьте, мол, мою шахматную память. Флор взял какой-то том, наугад открыл первую попавшуюся под руку страницу, показал Леве диаграмму, постаравшись, чтобы тот не видел текста:

— Что это?

Лева, не напрягаясь даже, ответил: кто и когда играл, какой это был турнир, какой ход должен последовать, проанализировал позицию. То же самое происходило и тогда, когда открывались другие тома. Свидетели говорят: «Псахис отвечал, будто читал стихи». И вот что рассказывают дальше: «Прославленный маэстро, много повидавший на своем веку, был приятно удивлен. Однако затем гроссмейстер достал из кармана маленькие магнитные шахматы и что-то быстро расставил на них. “Эту позицию помнишь?” — “Так это же наша партия из вчерашнего сеанса!” — наконец произнес Лева». И в глазах его читался полный изумления вопрос: «Вы даже и это помните?!»

Острота флоровской памяти не ослабевала с годами.

Но, как мы знаем, он не написал книги своей жизни. Она очень нужна, потому что те, кто его знал и общался с ним, писали о нем отрывочно и зачастую поверхностно. В предисловии к сборнику «Сквозь призму полувека», с удовольствием подхватив легенду, в которой Сало Михайлович величается «золотым пером» и которую охотно поддерживал лично Ботвинник, считавший, что журналистика и стала его чуть ли не главным призванием, Юрий Нагибин признался: «Мне несколько раз приходилось встречаться с Флором, и хотя встречи эти были мимолетны, они способствовали укреплению во мне того образа Флора, который складывался из написанного им, общественного поведения и той “легенды”, которая сопутствует каждому выдающемуся человеку и далеко не всегда смыкается с былью». В том-то и дело, что далеко не всегда «смыкается»! У Флора — тем более. Вот тут-то и следовало бы Нагибину докопаться до истины, уяснить, что именно не позволило Флору-литератору раскрыться в полной мере. Пожалуй, можно понять Нагибина, когда он приходит к выводу, что гроссмейстер «целомудренно» избегает подробностей «личной жизни», «до которых так охоч невзыскательный вкус». И вот вам доказательство: «Мне доводилось читать дореволюционные шахматные фельетоны, в которых фигурировали Капабланка, Ласкер, Рубинштейн и другие. Сколько же там было бытовой дешевки (курсив мой. — В.М.) и зубоскальства при несомненном, хотя и вульгарном литературном блеске (писали-то люди одаренные), — видать, нельзя было иначе завлечь читателей».