Читать «Луи Буссенар» онлайн - страница 21

природой, и людьми.

Весело, с чисто французской беззаботностью отправиться на поиски драгоценных

камней, зарытых неизвестно где на этом огромном континенте, без проводника, не

имея ничего, кроме компаса и грубого чертежа, нанесенного на тряпку, да и то по

указаниям невежественного кафра, — конечно, такая затея может принести много

бурных переживании, но главная цель рискует остаться недостижимой, — верней, она

не может быть достигнута.

Во все времена и у всех народов исследователи, поставив перед собой цель, пускай

даже химерическую, все же иногда успевали сделать памятные открытия. Однако люди,

жаждущие неизвестного, верящие легенде об Эльдорадо[51], все эти изобретатели

философского камня[52] и открыватели Северного полюса всегда располагали тем,

что им бывало нужно для работ.

А наши три француза пустились в глубину незнакомой страны без припасов, с

оружием, которое, как хорошо знают охотники, всегда может выйти из строя, и с

лошадьми, которых муха цеце[53], этот бич Южной Африки, может уничтожить в

несколько часов. Как правильно заметил вождь чернокожих, они не имели фургона,

этого дома на колесах, где путешественник всегда может укрыться в непогоду и где,

что весьма существенно, он может возить всякий хлам, которым расплачивается за

проезд.

Между тем надо отметить, что многие африканские царьки чрезвычайно ревниво

относятся к неприкосновенности своих владений. Не то чтобы они были так уж

свирепы (я говорю главным образом о тех, которых можно встретить между экватором

и крайним югом) и чтобы они вообще отказывались пускать к себе путешественников,

но за разрешение пересечь их территорию они требуют плату, и нередко довольно

высокую.

Сколько исследователей застревало на долгие месяцы, едва вступив во владения

этих наивных и алчных тиранов! Сам знаменитый Ливингстон[54] бывал вынужден,

исчерпав аргументы и материальные возможности, менять свои маршруты и,

преодолевая новые большие трудности, обходить эти негостеприимные земли. Только

один Стенли[55] сумел противопоставить силу этому налогу на транзит. Но Стекли,

который завалил трупами весь свой путь от Занзибара до Конго, весьма и весьма

подорвал дело мирного завоевания Экваториальной Африки.

Он поступил плохо с точки зрения гуманности. Наука имеет неотъемлемые права, но

и права гуманности непререкаемы, и не может быть антагонизма между гуманностью и

наукой.

Должен ли я напомнить об уничтожении жителей Тасмании[56], об истреблении

австралийцев, о массовых расстрелах населения Капской колонии, о вымирании

краснокожих на Дальнем Западе? Почему мне не привести прославленные имена

французских исследователей, которые вдохновляются только благородными примерами

и взяли себе за правило человеколюбивый девиз: «Мягкость, убеждение»? Я имею в

виду отважного Жана Дюпюи, открывшего на Дальнем Востоке путь, который тридцать

лет искали англичане, и мирно покорившего десять миллионов тонкинцев; я говорю о

добром Солейе[57] с нежным профилем апостола, — его память чтут даже разбойники

Сахары; об энергичном Брю де Сен-Поль-Лиа, который утвердился на Суматре и