Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 135

Вначале Гамильтон охотился на медведя, пользуясь карабином, но, как мы уже говорили, это оказалось для него слишком легкой забавой, которой он быстро пресытился. Ему требовались более сильные ощущения, и он решил, что впредь будет ходить на медведя, пуская в ход лишь копье.

Вместе с двумя крестьянами и собаками он отправлялся на поиски берлоги; найдя ее, охотники поднимали медведя сами или с помощью собак; иногда зверь принимал бой тотчас же, но чаще всего обращался в бегство.

Тогда все преимущество было на стороне охотников, которые быстро скользили по снегу на своих полозьях, в то время как медведь нередко проваливался в него по грудь.

Вот тогда-то и разворачивалась драма: один из крестьян держался позади, и в его обязанности входило подбирать все предметы, от которых на бегу освобождались Гамильтон и второй мужик. Иногда они бежали так быстро, что при тридцати градусах по Реомюру постепенно сбрасывали не только все свое охотничье снаряжение, включая карабины, которые они имели при себе из предосторожности, на крайний случай, но и шубы, так что в конце концов преследователи зверя оказывались в одних рубашках и держа в руке лишь копье. Медведь бежал, задыхаясь, с налитыми кровью глазами, со свесившимся из пасти языком, выпуская из ноздрей густой пар и вздымая вокруг себя снежный вихрь; время от времени он оглядывался и свирепо ревел, словно готов был вступить в борьбу, но, увидев приближающихся охотников, вновь ускорял свой бег. И тогда, подобно индейцу, вызывающему врага на бой, крестьянин, к великому удовольствию Гамильтона, принимался осыпать медведя бранью, чтобк уязвить его самолюбие и заставить остановиться.

— Ах ты, трус, сын труса! — кричал он. — Я убил твоего отца, убил твою мать, а сам ты всего лишь недомерок, щенок, сопляк! Погоди маленько, и ты свое получишь!

Этот простак был убежден, что он пускает в ход лучшее средство, чтобы вынудить медведя принять бой; и в самом деле, случалось, что зверь, не столько раздраженный этой бранью, сколько изнуренный усталостью, в конце концов останавливался, оборачивался и шел на своих врагов, иногда кидаясь им под ноги. В этом случае тот, на кого медведь нападал, вонзал ему в нос кончик копья; зверь тотчас вставал на задние лапы и протягивал к противнику передние, чтобы обхватить и задушить его.

Гамильтон, пользуясь этим моментом, вонзал копье ему в сердце, а вернее, медведь сам натыкался на копье, как бык на шпагу тореадора.

Тогда второй охотник должен был как можно быстрее приставить свое копье рядом с этой раной и вонзить его, в то время как первый выдергивал свое оружие, чтобы из раны сразу же хлынула кровь, а это влекло за собой почти мгновенную смерть зверя.

Зверь падал, недолго и со страшным ревом бился в судорогах и испускал дух.