Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 122

Но это такой серьезный вопрос — мы имеем в виду освобождение крестьян, — что лучше заняться им отдельно.

В парке, помимо прочего, есть и театр. Теперь речь идет о том, чтобы сыграть там «Приглашение на вальс» и одну русскую пьесу, сочинение самого графа, как только один из моих друзей, виконт де Сансийон, который должен к нам присоединиться, прибудет из Парижа.

Если бы не обед, мы никогда бы не поверили, что уже шесть часов вечера.

Если бы не свечи и лампы, зажженные по привычке, мы бы в полночь поклялись, что все еще шесть часов вечера.

Ничто, дорогие читатели, неспособно дать вам представление об июньской ночи в Санкт-Петербурге — ни перо, ни кисть.

Это что-то волшебное.

Если предположить, что Елисейские поля в самом деле существуют и их озаряет серебристое солнце, то именно такого оттенка должен быть весной свет в царстве мертвых.

Представьте себе воздушную среду серебристожемчужного цвета, отливающую опаловым, но не такую, какая бывает на рассвете или в сумерках, а наполненную бледным светом, лишенным всякой болезненности и озаряющим все предметы сразу со всех сторон. Ничто кругом не отбрасывает тени. Прозрачный полумрак, но не ночь, а лишь отсутствие дня; полумрак, в котором все предметы различимы на целое льё кругом; затмение солнца, но без той тревоги и того беспокойства, в которое затмение погружает всю природу; это тревога, освежающая душу, покой, наполняющий ваше сердце радостью, тишина, к которой вы все время прислушиваетесь, ожидая, не раздастся ли вдруг ангельское пение или глас Божий!

Любовь в подобную ночь становится вдвойне прекрасной.

В моей жизни бывали ночи из тех, какие воспел Вергилий и изобразил Феокрит, когда под дуновением едва ощутимого ветерка я скользил по глади Байской бухты, Неаполитанского залива, рейда Палермо и Мессинского пролива. Лежа на палубе своей лодки, переполненный мечтаниями молодости — ведь я был тогда молод! — я глядел, безуспешно пытаясь пересчитать их, на миллионы звезд, усеивающих бездонную синеву неба, одним и тем же покровом охватывающего одновременно Сицилию, Калабрию и Грецию; я видел Алжир, созерцающий по ночам, как его белые дома, банановые пальмы и смоковницы отражаются в водах африканского моря; я видел Тунис, погрузившийся в короткую ночную дрему в тех самых местах, где вечным сном спит Карфаген; я видел амфитеатр Джем-Джема, вырисовывающийся своими римскими арками посреди пустыни, под пылающим светом августовской ночи. Но нигде я не видел ничего подобного санкт-петербургским ночам.

По прибытии в Санкт-Петербург первую из таких ночей я провел всю целиком на балконе виллы Безбородко, ни минуты не помышляя о сне, хотя давала себя знать усталость, накопившаяся за предшествовавшие ночи.

Муане всю ночь оставался рядом со мной, потрясенный, как и я, этим новым для нас зрелищем. Мы восторгались, но не обменивались своими восторгами. Бескрайняя Нева катила у наших ног серебряные воды. Большие суда, эти распустившие крылья ласточки, бесшумно шли вниз и вверх по реке, оставляя за собой легкий след. Ни один огонек не светился на том и другом берегу, ни одна звезда не бодрствовала в небе.