| The jailer continued: "Now this was his project. He fancied that they buried the dead at the Chateau d'If, and imagining they would not expend much labor on the grave of a prisoner, he calculated on raising the earth with his shoulders, but unfortunately their arrangements at the Chateau frustrated his projects. They never buried the dead; they merely attached a heavy cannon-ball to the feet, and then threw them into the sea. This is what was done. | - Он, видите ли, думал, - продолжал привратник, -что в замке Иф мертвецов хоронят и, понятное дело, не тратятся на гробы; и он рассчитывал вылезти из-под земли, но, на его беду, в замке был другой обычай: мертвых не хоронили, а просто привязывали к ногам ядро и кидали в море; так было и на этот раз. |
| The young man was thrown from the top of the rock; the corpse was found on the bed next day, and the whole truth was guessed, for the men who performed the office then mentioned what they had not dared to speak of before, that at the moment the corpse was thrown into the deep, they heard a shriek, which was almost immediately stifled by the water in which it disappeared." | Нашего молодца бросили в море; на другой день в постели нашли настоящего мертвеца, и все открылось; сторожа, которые бросили мешок в море, рассказали то, о чем не решались сказать раньше: когда мешок полетел вниз, они услышали ужасный крик, который тотчас же заглушила вода. |
| The count breathed with difficulty; the cold drops ran down his forehead, and his heart was full of anguish. | Граф тяжело дышал, сердце его мучительно сжималось. |
| "No," he muttered, "the doubt I felt was but the commencement of forgetfulness; but here the wound reopens, and the heart again thirsts for vengeance. | - Нет! - прошептал он. - Нет! Я сомневался только потому, что начал забывать: но здесь раны моего сердца снова открылись, и я снова жажду мщения. |
| And the prisoner," he continued aloud, "was he ever heard of afterwards?" | - А об этом узнике больше ничего не известно? -спросил он. |
| "Oh, no; of course not. You can understand that one of two things must have happened; he must either have fallen flat, in which case the blow, from a height of ninety feet, must have killed him instantly, or he must have fallen upright, and then the weight would have dragged him to the bottom, where he remained--poor fellow!" | - Ничего, как есть ничего: понимаете, либо он упал плашмя с высоты пятидесяти футов и убился насмерть... - Вы сказали, что ему привязали к ногам ядро, он должен был упасть стоймя. -Либо он упал стоймя, - продолжал привратник, - и тогда ядро потащило его на дно, где он и остался, бедняга! |
| "Then you pity him?" said the count. | - Вам жаль его? |
| "Ma foi, yes; though he was in his own element." | - Правду говоря, жаль, хоть он в море был, как дома. |
| "What do you mean?" | - Почему? |
| "The report was that he had been a naval officer, who had been confined for plotting with the Bonapartists." | - Да говорят, что этот несчастный парень был прежде моряком, которого посадили в тюрьму за бонапартизм. |
| "Great is truth," muttered the count, "fire cannot burn, nor water drown it! | - Истина, - прошептал граф, - по воле бога ты всплываешь над водами и над пламенем! |
| Thus the poor sailor lives in the recollection of those who narrate his history; his terrible story is recited in the chimney-corner, and a shudder is felt at the description of his transit through the air to be swallowed by the deep." | Память о бедном моряке еще жива, о его горькой судьбе рассказывают у очага, и все вздрагивают, когда он рассекает воздух и погружается в морскую пучину. |
| Then, the count added aloud, "Was his name ever known?" | - А его имя вы знаете? - вслух спросил граф. |
