| Silvio did not fight. | Сильвио не дрался. |
| He was satisfied with a very lame explanation, and became reconciled to his assailant. | Он довольствовался очень легким объяснением и помирился. |
| This lowered him very much in the opinion of all our young fellows. | Это было чрезвычайно повредило ему во мнении молодежи. |
| Want of courage is the last thing to be pardoned by young men, who usually look upon bravery as the chief of all human virtues, and the excuse for every possible fault. | Недостаток смелости менее всего извиняется молодыми людьми, которые в храбрости обыкновенно видят верх человеческих достоинств и извинение всевозможных пороков. |
| But, by degrees, everything became forgotten, and Silvio regained his former influence. | Однако ж мало-помалу все было забыто, и Сильвио снова приобрел прежнее свое влияние. |
| I alone could not approach him on the old footing. | Один я не мог уже к нему приблизиться. |
| Being endowed by nature with a romantic imagination, I had become attached more than all the others to the man whose life was an enigma, and who seemed to me the hero of some mysterious drama. | Имея от природы романическое воображение, я всех сильнее прежде сего был привязан к человеку, коего жизнь была загадкою и который казался мне героем таинственной какой-то повести. |
| He was fond of me; at least, with me alone did he drop his customary sarcastic tone, and converse on different subjects in a simple and unusually agreeable manner. | Он любил меня; по крайней мере со мной одним оставлял обыкновенное свое резкое злоречие и говорил о разных предметах с простодушием и необыкновенною приятностию. |
| But after this unlucky evening, the thought that his honor had been tarnished, and that the stain had been allowed to remain upon it in accordance with his own wish, was ever present in my mind, and prevented me treating him as before. I was ashamed to look at him. | Но после несчастного вечера мысль, что честь его была замарана и не омыта по его собственной вине, эта мысль меня не покидала и мешала мне обходиться с ним по-прежнему; мне было совестно на него глядеть. |
| Silvio was too intelligent and experienced not to observe this and guess the cause of it. | Сильвио был слишком умен и опытен, чтобы этого не заметить и не угадывать тому причины. |
| This seemed to vex him; at least I observed once or twice a desire on his part to enter into an explanation with me, but I avoided such opportunities, and Silvio gave up the attempt. | Казалось, это огорчало его; по крайней мере я заметил раза два в нем желание со мною объясниться; но я избегал таких случаев, и Сильвио от меня отступился. |
| From that time forward I saw him only in the presence of my comrades, and our confidential conversations came to an end. | С тех пор видался я с ним только при товарищах, и прежние откровенные разговоры наши прекратились. |
| The inhabitants of the capital, with minds occupied by so many matters of business and pleasure, have no idea of the many sensations so familiar to the inhabitants of villages and small towns, as, for instance, the awaiting the arrival of the post. On Tuesdays and Fridays our regimental bureau used to be filled with officers: some expecting money, some letters, and others newspapers. | Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих впечатлениях, столь известных жителям деревень или городков, например об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу полковая наша канцелярия бывала полна офицерами: кто ждал денег, кто письма, кто газет. |
| The packets were usually opened on the spot, items of news were communicated from one to another, and the bureau used to present a very animated picture. | Пакеты обыкновенно тут же распечатывались, новости сообщались, и канцелярия представляла картину самую оживленную. |
| Silvio used to have his letters addressed to our regiment, and he was generally there to receive them. | Сильвио получал письма, адресованные в наш полк, и обыкновенно тут же находился. |
