| Ludwig Breyer is already on his feet. | Людвиг Брайер уже на ногах. |
| "There's nothing for it, we've got to go," says he resignedly, taking a few hand-grenades. | -Ничего не поделаешь, надо идти... - говорит он покорно и запасается ручными гранатами. |
| Adolf Bethke looks at him. | Адольф Бетке смотрит на него. |
| "You should stay here,Ludwig. You can't go up with your dysentery " | - Оставайся-ка здесь, Людвиг, - говорит он. -Нельзя с таким поносом на передовую. |
| Breyer shakes his head. | Брайер мотает головой. |
| The scraping sound of belts being tightened, a clatter of rifles, the sickly smell of death suddenly rises up again out of the earth. | Ремни поскрипывают, винтовки щелкают, и от земли опять вдруг поднимается гнилостный запах смерти. |
| And we had hoped at last to have escaped it for ever! The thought of Peace had sprung up before us like a rocket, and though indeed we did not yet believe nor understand it, the bare hope had sufficed to change us more in the few minutes it took for the rumour to circulate, than in twenty months before. | Нам казалось, что мы навсегда избавились от него: высоко взвившейся ракетой засияла мысль о мире, и хотя мы еще не успели поверить в нее, освоить ее, но и одной надежды было достаточно, чтобы немногие минуты, которые потребовались рассказчику, принесшему добрую весть, потрясли нас больше, чем предыдущие двадцать месяцев. |
| Till now the years of war had succeeded each other, year laid upon year, one year of hopelessness treading fast upon another, and when a man reckoned the time, his amazement was almost as great to discover it had been so long, as that it had been only so long. | Один год войны наслаивался на другой, один год безнадежности присоединялся к другому, и когда мы подсчитывали эти месяцы и годы, мы не знали, чему больше изумляться: тому ли, что уже столько или что всего-навсего столько времени прошло. |
| But now that it has become known peace may come any day, every hour has gained in weight a thousandfold, every minute under fire seems harder and longer almost than the whole time before. | А с тех пор как мы знаем, что мир не за горами, каждый час кажется в тысячу раз тяжелее, и каждая минута в огне тянется едва ли не мучительнее и дольше, чем вся война. |
| The wind miaows round the remains of the breast-works and clouds draw swiftly over the moon-light constantly alternating with shadow. | Ветер мяукает в остатках бруствера, и облака торопливо бегут, то пряча, то открывая луну. Свет и сумрак непрестанно сменяются. |
| We march close one behind another, a group of shadows, a sorry spectacle, No. 2 Platoon shot to a mere handful of men-the whole company has scarce the strength of a normal platoon-but this remnant is choice, thoroughly sifted. | Мы вплотную идем друг за другом, кучка теней, жалкий второй взвод, в котором уцелело всего несколько человек. Да и вся-то рота едва равна по численности нормальному взводу, но эти несколько человек прошли сквозь огонь и воду. |
| We have even three old timers still from 'fourteen-Bethke, Wessling, and Kosole, who know everything, and often speak of the first months as though that were away back in the olden days of the gods and the heroes. | Среди нас есть даже три старых солдата, призыва четырнадцатого года: Бетке, Веслинг и Козоле. Они все испытали. Когда они рассказывают иногда о первых месяцах маневренной войны, кажется, что они говорят о временах древних германцев. |
| Each man seeks out a corner, a hole for himself in the new position. | На позициях каждый из нас забивается в какой-нибудь угол, в какую-нибудь яму. |
| There is nothing much doing. | Пока что довольно тихо. |
| Flares, machine-guns, rats. | Сигнальные ракеты, пулеметы, крысы. |
