| There is a movement under the greatcoats. | Человек под шинелями шевелится. |
| A pale, thin face lifts up and groans softly. | Показывается бледное худое лицо; больной тихо стонет. |
| It is my schoolmate, Lieutenant Ludwig Breyer, our platoon commander. | Это мой школьный товарищ, лейтенант Людвиг Брайер, командир нашего взвода. |
| He has had diarrhoea for weeks-it is dysentery, of course, but he does not want to go back into hospital. | Вот уж несколько недель, как он страдает кровавым поносом. У него безусловно дизентерия, но в лазарет Людвиг ни за что не хочет. |
| He would sooner stay here with us, for we are all waiting now in hopes of peace; then we shall be able to take him back with us at once- The hospitals are all full to overflowing, no one is properly looked after there, and once a man lies down on it, he is only so much nearer to being dead. | Он предпочитает оставаться с нами, так как мы с минуты на минуту ждем заключения мира, и тогда мы без всякой канители возьмем Людвига с собой. Лазареты переполнены, на больных никто по-настоящему не обращает внимания, и попасть на такую койку - значит, сразу же оказаться одной ногой в могиле. |
| Men die all around one. It gets on a fellow's nerves, alone there among it all, and before he knows where he is he has made another himself.-Max Weil, our stretcher bearer, has given Breyer a sort of fluid plaster to eat, so as to cement up his bowels and stay him for a bit. | Когда кругом тебя подыхают люди и ты среди них один - это заражает: не успеешь оглянуться, как уж и тебя прихватило. Макс Вайль, наш санитар, достал Брайеру нечто вроде жидкого гипса: Брайер лопает гипс, чтобы процементировать кишки и укрепить желудок. |
| But even so he has his trousers down twenty and thirty times a day. | И все-таки ему приходится раз двадцать-тридцать на день спускать штаны. |
| And now he must go again. | Вот и теперь ему приспичило. |
| I assist him round the corner and he squats down. | Я помогаю ему пройти за угол, и он опускается на корточки. |
| Jupp signs to me. | Юпп машет мне рукой: |
| "Listen! | - Слышишь? |
| There it is again!" | Вот опять... |
| "What?" | -Что? |
| "The shells I was talking about before." | - Да те самые снаряды... |
| Kosole stirs and yawns. | Козоле шевелится и зевает. |
| He gets up, significantly examines his great fist, he looks askance at Jupp and says: | Затем встает, многозначительно поглядывает на свой тяжелый кулак, косится на Юппа и заявляет: |
| "Well, my boy, if you're trying to pull our leg again, you'll soon be sending your bones home in a turnip sack." | - Слушай, если ты нас опять разыгрываешь, то приготовь на всякий случай мешок из-под картошки: как бы тебе не пришлось отправлять домой посылочку из собственных костей. |
| We listen. | Мы прислушиваемся. |
| The hiss and whistle of the invisible, arching shells is interrupted by a queer, hoarse, long-drawn sound, so strange and new that my flesh creeps. | Шипение и свист снарядов, описывающих невидимые круги, прерывается каким-то странным звуком, хриплым, протяжным и таким непривычным, таким новым, что меня мороз по коже продирает. |
