| And now they press in, with dead eyes, grey and ghastly, a swarm of shadows, they have come back again and are filling the room-Franz Kemmerich, with his eighteen summers, who had his leg amputated and died three days after-Stanislaus Katczinsky, with dragging feet and drooping head, whence trickles a thin, dark, stream-Gerhard Feldkamp, blown to pieces by a trench mortar bomb at Ypres. Paul Baumer, killed in October '18, Heinrich Wessling, Anton Heinzmann, Haie Westhus, Otto Matthes, Franz Wagner, shadows, shadows. A long procession, an unending line, they press in, they perch on the books, they clamber up to the window, they fill the room. | И вот здесь уже целый рой теней с мертвыми глазами; серые и призрачные, они теснятся тут, они вернулись, они наполняют мою комнату... Вот Франц Кеммерих, восемнадцатилетний юноша, скончавшийся через три дня после ампутации, и Станислав Катчинский - он волочит ноги, и голова у него опущена, а из нее, темнея, льется тоненькая струйка... И Герхардт Фельдкамп, которого миной разорвало под Ипром, и Пауль Боймер, убитый в октябре тысяча девятьсот восемнадцатого года, и Г енрих Веслинг, Антон Хайнцман, Хайе Вестхус, Отто Маттес, Франц Вагнер... Тени, тени, целое шествие, бесконечные ряды... Они врываются, они взбираются на подоконник, садятся на книги, заполняют всю комнату... |
| But suddenly the horror, the astonishment breaks inme-for slowly a stronger, a darker shadow has arisen.Propped on its arms it creeps in through the door, it takeson life, bones grow within it, a body drags itself in, teethgleam chalky-white out of the black face, eyes too nowflash in the deep sockets Rearing like a seal he crawls in, toward me-the English captain I and trailing behind him, rustling, the puttees. | Но вдруг ужас и оцепенение, овладевшие мной, отхлынули, ибо медленно вырастает более мощная тень. Она вползает в раскрытую дверь, опираясь на руки, она оживает, обрастает костяком, принимает образ человека, мелом белеют в черноте лица зубы. Вот в глазницах блеснули глаза, - вздыбившись, как тюлень, он ползет ко мне... это он, английский капитан, за ним, шурша, тянутся его обмотки. |
| With a slight lurch he flings himself upwards, reaches toward me with clutching hands- | Мягко оттолкнувшись, он делает прыжок и, растопырив скрюченные пальцы, протягивает ко мне руки... |
| "Ludwig! Ludwig!" I cry, "Ludwig, help me!" | - Людвиг, Людвиг! - кричу я. - Помоги, Людвиг! |
| I catch up piles of books and fling them at the hands.-"Bombs, Ludwig!" | Я хватаю книги и швыряю их в эти вытянутые руки... |
| I groan; I wrench the aquarium fromits stand and heave it toward the door, it crashes andshatters in pieces; I hurl the butterfly-case after it, theviolin; I seize a chair and strike at that grin: | - Гранату, Людвиг! - со стоном кричу я и швыряю аквариум в дверь, и он со звоном разбивается, но тень только оскаливает зубы и подбирается все ближе, ближе; за аквариумом летит коллекция бабочек, скрипка, я хватаю стул и замахиваюсь, хочу ударить им по этому оскаленному рту и все кричу: |
| "Ludwig!"I shout, | "Людвиг! |
| "Ludwig!" | Людвиг!" |
| I rush at him, I burst through the door, the chair crashes. I rush out-cries behind me, frightenedcries-but louder, nearer the gasping, panting-he is chasing me I I fly down the stairs, he stumps after me, I gainthe street, he is there, I run, the houses rock.-"Help!Help!" | Бросаюсь на эту проклятую тень, выскакиваю за дверь и бегу, мне вдогонку несутся испуганные крики - все явственнее, все ближе тяжелое дыхание, тень гонится за мной, я стремглав слетаю с лестницы. Тень грузно скатывается за мной, я выбегаю на улицу, я чувствую на затылке прерывистое дыхание, я мчусь, дома шатаются. "Помогите! Помогите!" |
