| The ribbons of her old-lady's cap are trembling, the handkerchief is trembling, the black mantilla is trembling-thewhole woman is one quivering piece of anguish. | Ленты на старушечьей шляпе дрожат, платочек дрожит, черная мантилья дрожит, вся женщина -один трепещущий клубок страдания. |
| "Perhaps it is because he has had no father. | - Может быть, это случилось потому, что он рос без отца. |
| He was only four when his father died-But then, he was always such a quiet, goodchild--" | Ему было всего четыре года, когда умер отец. Но ведь он всегда был таким тихим, славным ребенком... |
| "And so he is still, Frau Trosske," I say. | - Он и сейчас такой же, фрау Троске, - говорю я. |
| She graspsat the straw and begins to talk of Albert's childhood. | Она цепляется за мои слова и начинает рассказывать о детстве Альберта. |
| Shemust talk, she says, she can't bear it any more-the neighbours have been in, and acquaintances, two teachers, too-none of them could understand it-- | Она должна говорить, ей больше невмоготу, соседи приходили, знакомые, даже двое учителей заходили, никто не может понять, как это случилось... |
| "What they should do is to hold their tongues," I say. "They're to blame for it, partly." | - Им бы следовало держать язык за зубами, -говорю я, - все они виноваты. |
| She looks at me uncomprehendingly. But then she runs on again and tells me how Albert first learned to walk, how he never cried like other children, indeed, how he was almost too quiet for a young boy-and now, to have done a thing like this! | Она смотрит на меня непонимающими глазами и опять рассказывает, как Альберт начинал ходить, как он никогда не шалил, - не то что другие дети, он, можно сказать, был даже слишком смирным для мальчика. И теперь вот такое! |
| But how could he have done it? | Как только он мог это сделать? |
| I look at her in wonder. | С удивлением смотрю я на нее. |
| She doesn't know anything about Albert! | Она ничего не знает об Альберте. |
| It would probably be the same with my mother-Mothers know only to love, that is their one understanding. | Так же, как и моя мать обо мне. Матери, должно быть, могут только любить, - в этом все их понимание своих детей. |
| "But, Frau Trosske," I say warily, "Albert has been at the war, you must remember." | - Не забудьте, фрау Троске, - осторожно говорю я, - что Альберт был на войне. |
| "Yes, yes," she replies. | - Да, - отвечает она, - да... да... |
| But she does not see the connection-"This Bartscher, was he a bad man?" she then asks quietly. | Но связи не улавливает. - Бартшер этот, верно, был очень плохим человеком? - помолчав, тихо спрашивает она. |
| "He was a blackguard," I affirm roundly, for I don't mind betting he was. | - Форменный негодяй, - подтверждаю я без обиняков: мне это ничего не стоит. |
| She nods in her tears. | Не переставая плакать, она кивает: |
| "I couldn't understand it otherwise. | - Я так и думала. Иначе и быть не могло. |
| He never hurt a fly in his life. | Альберт в жизни своей мухи не обидел. |
| Hans now, he did pull their wings off. But Albert never-What do you think they will do to him now?" | Ганс - тот всегда обдирал им крылышки, а Альберт - никогда. Что теперь с ним сделают? |
