| Then I shake hands with him. | Затем протягиваю ему на прощание руку: |
| "I'll come and see you again, Adolf." | - Я скоро опять приеду к тебе, Адольф. |
| He comes with me as far as the gate. | Он провожает меня до калитки. |
| I turn again after a little while and wave to him. | Отойдя немного, я оглядываюсь. |
| He is still standing in the little doorway, and behind him is the darkness of evening again, just as when he first climbed out and left us. | Он все еще стоит у забора, а за ним сгустился вечерний сумрак, как тогда, когда Адольф сошел с поезда и ушел от нас. |
| He ought to have stayed with us. | Лучше бы он остался с нами! |
| Now he is alone and unhappy, and we unable to help him, glad though we would be if we could.-Yes, things were much simpler at the Front-there, so long as a man was still alive, all was well. | А теперь он один и несчастен, и мы не в силах помочь ему, как бы мы этого ни хотели. Эх, на фронте куда проще было: жив - значит, все хорошо. |
| 2. | 2 |
| I lie outstretched on the sofa, my head against the, arm, and my eyes closed. | Я лежу на диване, вытянув ноги, положив голову на валик и закрыв глаза. |
| My thoughts move through my drowse in fantastic confusion. | В дреме мысли мои странно путаются. |
| Consciousness hovers between waking and dream, and weariness like a shadow rides through my brain. | Сознание расплывается, - это не бодрствование, но еще и не сон, и как тень пробегает в голове усталость. |
| Beyond, indistinctly, distant gun-fire floats in, shells pipe over softly, and the tinny ringing of gongs sounds nearer, announcing a gas-attack. | За ней смутно колышется отдаленный гул канонады, тихий посвист снарядов, а вот и металлический гул гонга, возвещающий газовую атаку. |
| But before I can grope for my gas-mask the darkness recedes without sound, the earth, against which my face is pressed, dissolves before a feeling of warmth, more bright; it turns again into the plush sofa-cover on which my cheek rests. Dimly, deep down, I am aware it is home. The gas-alarm of the trenches resolves into the subdued clatter of dishes which my mother is setting out cautiously on the table. | Но прежде, чем я успеваю нащупать противогаз, тьма бесшумно отодвигается. Теплое, светлое чувство охватывает меня, и земля, к которой я приник, вновь превращается в плюшевую обивку дивана. Я прижался к ней щекой и смутно соображаю: я - дома... Гул гонга, возвещающий приближение газа, растворяется в заглушенном позвякивании посуды, которую мать осторожно ставит на стол. |
| Then the darkness glides up swiftly again, and with it a rumble of artillery. | Но вот тьма подкрадывается снова, и с ней - рокот артиллерийской пальбы. |
| And only out of the far distance, as if they came up over forests and seas, I hear words dropping down, words that gradually sort themselves to a meaning and then penetrate in to me. | А откуда-то издалека, как будто нас разделяют леса и горы, доносятся каплями падающие слова, которые мало-помалу приобретают смысл и проникают в сознание. |
| "Uncle Karl sent the sausage," says the voice of my mother amid the faint roll of the guns. | - Колбасу прислал дядя Карл, - слышу я голос матери среди отдаленного грохота орудий. |
| The words reach me on the very edge of the shellhole into which I am sliding, and with them there appears a smug, self-satisfied face, and disappears. | Слова эти настигают меня на самом краю воронки, куда я соскальзываю. Всплывает сытое, самодовольное лицо. |
