Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 109

Сколько повелителей христианских стран через послов просили у шаха Аббаса хитон

Христа. Но шах Аббас видел только истинный свет Москвы, сорока лунам подобный.

Собрал ханов и беков властелин Ирана, вскинул глаза к небу, и оно стало цвета

хитона. Шах Аббас повелел: "О правоверные, кто в Христа и в его святую матерь не

верует, того в пятой воде утопить! А кто о них ппохое слово вылает, того

испепелить на седьмом костре! Проходя мимо, долейте воды и подкиньте хвороста, -

так к святым приблизитесь. Нет истины, кроме истины, и хитон Христа, как

путеводный свет, приведет, иншаллах, любовь шаха Аббаса к полюсу мира. Снарядить

ковчежец!" Так пожелал шах Аббас.

Внимательно слушая толмачей, Филарет думал: "Новую сеть плетут

сладкоречивые персы. Да только сегодня их час. Царь Теймураз в грамоте правду

описал: разорил Иверию шах Аббас и вновь замыслил удел богородицы осквернить,

вселить мусульманский закон. Но придет не их, иной час, тогда и окажем помощь

Иверии против перса, как всегда о том радела Москва, храбростью и премудрым

разумом прославлена. Христианские государи должны соединиться и показать свою

силу басурманам. А ныне ответим шаху ласково, за хитон священный похвалим и

поблагодарим: грамоту отпишем и поминки отошлем. Мир и покой да не нарушатся на

рубежах наших, восточных и южных. На западных рубежах к сроку бой начнем...

Свейским послам пора на отпуске быть".

Пока патриарх искусно решал земные дела, Золотая палата наполнилась

шелестом шелковых тканей и шумом ковров. Беки преподнесли царю дары шаха Аббаса.

На керманшахский ковер падали тулумбасы, луки, чарки, блюда фарфунные.

Булат-бек, скрестив руки на груди, почтительно склонился перед царем

Русии, как перед божеством, и преподнес ему саблю булатную в оправе из яркой

эмали. "Добрая сабля, - подумал царь, - да рукоятка мала", и взамен пожаловал за

верный знак военной дружбы сорок соболей в сорок рублев и сорок куниц.

Приложил руку к тюрбану и Рустам-бек: там, под окном, рыл копытами землю

берберийский жеребец с огненной гривой, необузданный соперник ветра, отныне

подчиненный самодержцу.

Принял царь милостиво и коня, решив испробовать его на соколиной охоте. А

взамен пожаловал сорок соболей в шестьдесят рублев и сорок соболей в сорок

рублев.

Лицо Филарета было по-прежнему непроницаемо. Но на посохе рука уже не

вздрагивала...

Обрадованные беки предались кейфу. Высмеивали царя Теймураза, издевались

над грузинами, прибывшими в Москву за миражем.

Заиграли персидские флейты, забухали думбеки. Слуги внесли московские

яства, присланные из царского дворца, благоуханные меды в ковшах, головы сахара,

заморское пиво.

Булат-бек ликовал:

- Не находишь ли, Рустам, происходящее истинным чудом? Хитон бога гяуров

стал источником веселья правоверных! Ла илля иль алла, Мохаммет расул аллах!

Ближе к сумеркам патриарх Филарет призвал к себе на "Святительский двор"

митрополита Киприяна Сарского и Подонского, Нектария - архиепископа Греческого,