| I had to chop and bring in the wood for the stoves, wash up, prepare vegetables for cooking, and go marketing with the mis - tress, carrying her basket of purchases after her, be - sides running errands to the shops and to the chemist. | Колол и носил дрова для печей, мыл посуду, чистил овощи, ходил с хозяйкой по базару, таская за нею корзину с покупками, бегал в лавочку, в аптеку. |
| My real mistress, grandmother's sister, a noisy, indomitable, implacably fierce old woman, rose early at six o'clock, and after washing herself in a hurry, knelt before the icon with only her chemise on, and complained long to God about her life, her children, and her daughter-in-law. | Моё ближайшее начальство - сестра бабушки, шумная, неукротимо гневная старуха, вставала рано, часов в шесть утра; наскоро умывшись, она, в одной рубахе, становилась на колени перед образом и долго жаловалась богу на свою жизнь, на детей, на сноху. |
| "Lord," she would exclaim, with tears in her voice, pressing her two first fingers and her thumbs against her forehead - | - Господи! - со слезами в голосе восклицает она, прижав ко лбу пальцы, сложенные щепотью. |
| "Lord, I ask nothing, I want nothing; only give me rest and peace, Lord, by Thy power!" | - Г осподи, ничего я не прошу, ничего мне не надо,- дай только отдохнуть, успокой меня, господи, силой твоею! |
| Her sobs used to wake me up, and, half asleep, I used to peep from under the blanket, and listen with terror to her passionate prayers. | Её вопли будили меня; проснувшись, я смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. |
| The autumn morning looked dimly in at the kitchen window through panes washed by the rain. On the floor in the cold twilight her gray figure swayed from side to side; she waved her arms alarmingly. Her thin, light hair fell from her small head upon her neck and shoulders from under the swathing handkerchief, which kept slipping off. She would replace it angrily with her left hand, muttering | Осеннее утро смутно заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождём; на полу, в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою; с её маленькой головы из-под сбитого платка осыпались на шею и плечи жиденькие светлые волосы, платок всё время спадал с головы; старуха, резко поправляя его левой рукой, бормочет: |
| "Oh, bother you!" | - А, чтоб те ро'зорвало! |
| Striking her forehead with force, beating her breast and her shoulders, she would wail: | С размаху бьёт себя по лбу, по животу, плечам и шипит: |
| "And my daughter-in-law - punish her, O Lord, on my account! Make her pay for all that she has made me suffer! | - А сноху - накажи, господи, меня ради; зачти ей всё, все обиды мои! |
| And open the eyes of my son - open his eyes and Victor's! | И открой глаза сыну моему, - на неё открой и на Викторушку! |
| Lord, help Victor; be merciful to him!" | Господи, помоги Викторушке, подай ему милостей твоих... |
| Victorushka also slept in the kitchen, and, hearing the groans of his mother, would cry in a sleepy voice: | Викторушка спит тут же в кухне, на полатях; разбуженный стонами матери, он кричит сонным голосом: |
| "Mamasha, you are running down the young wife again. | - Мамаша, опять вы орёте спозаранку! |
| It is really dreadful." | Это просто беда! |
| "All right; go to sleep," the old woman would whisper guiltily. | - Ну, ну, спи себе, - виновато шепчет старуха. |
