| You may become a Pushkin; have you read Pushkin?" | Может, Пушкиным будешь; читал Пушкина? |
| "Do the goblins have funeral rites? | Домового ли хоронят, |
| Are the witches given in marriage?" | Ведьму ль замуж выдают? |
| In his time people still believed in goblins, but he did not believe in them himself. Of course he was just joking. | В его пору еще верили в домовых, ну, сам-то он, поди, не верил, а просто шутил! |
| "Ye-es, brother," he drawled thoughtfully, "You ought to have been taught, but now it is too late. | Да-а, брат,- задумчиво протянул он,- надо бы тебе учиться, а опоздал ты! |
| The devil knows what will become of you! | Чёрт знает, как ты будешь жить... |
| I should hide that note-book of yours more carefully, for if the women get hold of it, they will laugh at you. | Тетрадь-то свою подальше прячь, а то привяжутся бабы - засмеют... |
| Women, brother, love to touch one on a weak spot." | Бабы, брат, любят это - за сердце задеть... |
| For some time past my master had been quiet and thoughtful; he had a trick of looking about him cautiously, and the sound of the bell startled him. Some - times he would give way to a painful irritability about trifles, would scold us all, and rush out of the house, returning drunk late at night. | С некоторого времени хозяин стал тих, задумчив и всё опасливо оглядывался, а звонки пугали его; иногда вдруг болезненно раздражался из-за пустяков, кричал на всех и убегал из дома, а поздней ночью возвращался пьяным... |
| One felt that something had come into his life which was known only to himself, which had lacerated his heart; and that he was living not sensibly, or willingly, but simply by force of habit. | Чувствовалось, что в его жизни произошло что-то, никому кроме него неведомое, подорвало ему сердце, и теперь он жил не уверенно, не охотно, а как-то так, по привычке. |
| On Sundays from dinner-time till nine o'clock I was free to go out and about, and the evenings I spent at a tavern in Yamski Street. The host, a stout and always perspiring man, was passionately fond of singing, and the choristers of most of the churches knew this, and used to frequent his house. He treated them with vodka, beer, or tea, for their songs. | По праздникам, от обеда до девяти часов, я уходил гулять, а вечером сидел в трактире на Ямской улице; хозяин трактира, толстый и всегда потный человек. страшно любил пение, это знали певчие почти всех церковных хоров и собирались у него; он угощал их за песни водкой, пивом, чаем. |
| The choristers were a drunken and uninteresting set of people; they sang unwillingly, only for the sake of the hospitality, and almost always it was church music. As certain of the pious drunkards did not consider that the tavern was the place for them, the host used to invite them to his private room, and I could only hear the singing through the door. | Певчие народ пьяный и малоинтересный; пели они неохотно, только ради угощения, и почти всегда церковное, а так как благочестивые пьяницы считали, что церковному в трактире не место, хозяин приглашал их к себе в комнату, а я мог слушать пение только сквозь дверь. |
| But frequently peasants from the villages, and artisans came. The tavern-keeper himself used to go about the town inquiring for singers, asking the peasants who came in on market-days, and inviting them to his house. | Но нередко в трактире певали деревенские мужики, мастеровые,- трактирщик сам разыскивал певцов по городу, расспрашивал о них в базарные дни у приезжих крестьян и приглашал к себе. |
| The singer was always given a chair close to the bar, his back to a cask of vodka; his head was outlined against the bottom of the cask as if it were in a round frame. | Певец всегда садился на стул у стойки буфета, под бочонком водки,голова его рисовалась на дне бочонка, как в круглой раме. |
