| His laudation of our life and those tears were unpleasant to me. My grandmother had sung the praises of life more convincingly, more sympathetically, and not so crudely. | Его частые похвалы жизни и эти стеклянные слезы были неприятны мне,бабушка моя хвалила жизнь убедительнее, проще, не так навязчиво. |
| All these discussions kept me in a continual tension, and aroused a dull emotion in me. | Все эти разговоры держали меня в постоянном напряжении, возбуждая смутную тревогу. |
| I had already read many books about peasants, and I saw how utterly unlike the peasants in the books were to those in real life. | Я уже много прочитал рассказов о мужиках и видел, как резко не похож книжный мужик на живого. |
| In books they were all unhappy. Good or evil characters, they were all poorer in words and ideas than peasants in real life. | В книжках все мужики несчастны; добрые и злые, все они беднее живых словами и мыслями. |
| In books they spoke less of God, of sects, of churches, and more of government, land, and law. | Книжный мужик меньше говорит о боге, о сектах, церкви,- больше о начальстве, о земле, о правде и тяжестях жизни. |
| They spoke less about women, too, but quite as coarsely, though more kindly. | О женщинах он говорит тоже меньше, не столь грубо, более дружелюбно. |
| For the peasants in real life, women were a pastime, but a danger - ous one. One had to be artful with women; other - wise they would gain the upper hand and spoil one's whole life. | Для живого мужика баба - забава, но забава опасная, с бабой всегда надо хитрить, а то она одолеет и запутает всю жизнь. |
| The muzhik in books may be good or bad, but he is altogether one or the other. The real muzhik is neither wholly good nor wholly bad, but he is wonderfully interesting. | Мужик из книжки или плох или хорош, но он всегда весь тут, в книжке, а живые мужики ни хороши, ни плохи, они удивительно интересны. |
| If the peasant in real life does not blurt out all his thoughts to you, you have a feeling that he is keeping something back which he means to keep for himself alone, and that very unsaid, hidden thing is the most important thing about him. | Как бы перед тобою ни выболтался живой мужик, всегда чувствуется, что в нем осталось еще что-то, но этот остаток - только для себя, и, может быть, именно в этом несказанном, скрытом - самое главное. |
| Of all the peasants I had read of in books, the one I liked the best was Petr in | Изо всех книжных мужиков мне наибольше понравился Петр |
| "The Carpenter's Gang." I wanted to read the story to my comrades, and I brought the book to the Yarmaka. | "Плотничьей артели"; захотелось прочитать этот рассказ моим друзьям, и я принес книгу на Ярмарку. |
| I often spent the night in one or another of the workshops; sometimes it was because I was so tired that I lacked the strength to get home. | Мне часто приходилось ночевать в той или другой артели, иногда потому, что не хотелось возвращаться в город по дождю, чаше - потому, что за день я уставал и не хватало сил идти домой. |
| When I told them that I had a book about carpenters, my statement aroused a lively interest, espe - cially in Osip. | Когда я сказал, что вот у меня есть книга о плотниках, это всех живо заинтересовало, а Осипа - особенно. |
| He took the book out of my hands, and turned over the leaves distrustfully, shaking his head. | Он взял книгу из рук у меня, перелистал ее, недоверчиво покачивая иконописною головой. |
| "And it is really written about us! | - А и впрямь будто про нас написано! |
| Oh, you rascal! | Ишь ты, шельмы! |
| Who wrote it? Some gentleman? | Кто писал барин? |
