| Painting in oils requires warm colors, and you have introduced too much white, and made Our Lady's eyes as cold as winter. | Живопись маслом требует единства красок теплых, а ты вот подвел избыточно белил, и вышли у богородицы глазки холодные, зимние. |
| The cheeks are painted red, like apples, and the eyes do not seem to belong to them. | Щечки написаны румяно, яблоками, а глазки -чужие к ним. |
| And they are not put in right, either; one is looking over the bridge of the nose, and the other has moved to the temple; and the face has not come out pure and holy, but crafty, wintry. | Да и неверно поставлены - один заглянул в переносье, другой на висок отодвинут, и вышло личико не свято-чистое, а хитрое, земное. |
| You don't think about your work, Kapendiukhin." | Не думаешь ты над работой, Капендюхин. |
| The Cossack listened and made a wry face. Then smiling impudently with his womanish eyes, he said in his pleasant voice, which was rather hoarse with so much drinking: | Казак, слушая, кривит лицо, потом, бесстыдно улыбаясь бабьими глазами, говорит приятным голосом, немножко сиплым от пьянства: |
| "Ekh! I- va - a - n Larionovich, my father, that is not my trade. | - Эх, Ив-ан Ларионыч, отец,- не мое это дело. |
| I was born to be a musician, and they put me among monks." | Я музыкантом родился, а меня - в монахи! |
| "With zeal, any business may be mastered." | - Усердием всякое дело можно одолеть. |
| "No; what do you take me for? | - Нет, что такое я? |
| I ought to have been a coachman with a team of gray horses, eh?" | Мне бы в кучера да тройку борзых, э... |
| And protruding his Adam's apple, he drawled despairingly: | И, выгнув кадык, он отчаянно затягивает: |
| "Eh, i-akh, if I had a leash of grayhounds | Э, и-ах за-апрягу я тройку борзых |
| And dark brown horses, | Темно-карих лошадей, |
| Och, when I am in torment on frosty nights | Ох, да и помчуся в ноченьку морозну |
| I would fly straight, straight to my love!" | Да прямо - ой, прямо к любушке своей! |
| Ivan Larionovich, smiling mildly, set his glasses straight on his gray, sad, melancholy nose, and went away. But a dozen voices took up the song in a friendly spirit, and there flowed forth a mighty stream of song which seemed to raise the whole workshop into the air and shake it with measured blows: | Иван Ларионович, покорно улыбаясь, поправляет очки на сером, печальном носу и отходит прочь, а десяток голосов дружно подхватывают песню, сливаясь в могучий поток, и, точно подняв на воздух всю мастерскую, мерными толчками качает ее. |
| "By custom the horses know Where the little lady lives." | По привычке - кони знают, Где су-дарушка живет... |
| The apprentice, Pashka Odintzov, threw aside his work of pouring off the yolks of the eggs, and holding the shells in his hand, led the chorus in a masterly manner. | Ученик Пашка Одинцов, бросив отливать желтки яиц, держа в руках по скорлупе, великолепным дискантом ведет подголосье. |
| Intoxicated by the sounds, they all forgot them -selves, they all breathed together as if they had but one bosom, and were full of the same feelings, looking sideways at the Cossack. | Опьяненные звуками, все забылись, все дышат одной грудью, живут одним чувством, искоса следя за казаком. |
