| Its long-drawn-out movement did not hinder one from thinking, did not impede the movement of the fine brush, made of weasel hair, over the surface of the icons, as it painted in the lines of the figure, and laid upon the emaciated faces of the saints the fine lines of suffering. | Ее тягучий мотив не мешает думать, не мешает водить тонкой кисточкой из волос горностая по рисунку иконы, раскрашивая складки "доличного", накладывая на костяные лица святых тоненькие морщинки страдания. |
| By the windows the chaser, Golovev, plied his small hammer. He was a drunken old man with an enormous blue nose. The lazy stream of song was punctuated by the ceaseless dry tap of the hammer; it was like a worm gnawing at a tree. | Под окном стучит молоточком чеканщик Г оголев - пьяный старик, с огромным синим носом; в ленивую струю песни непрерывно вторгается сухой стук молотка - словно червь точит дерево. |
| Some evil genius had divided the work into a long series of actions, bereft of beauty and incapable of arousing any love for the business, or interest in it. | Иконопись никого не увлекает; какой-то злой мудрец раздробил работу на длинный ряд действий, лишенных красоты, не способных возбудить любовь к делу, интерес к нему. |
| The squinting joiner, Panphil, ill-natured and malicious, brought the pieces of cypress and lilac -wood of different sizes, which he had planed and glued; the consumptive lad, Davidov, laid the colors on; his comrade, Sorokin, painted in the inscription; Milyashin outlined the design from the original with a pencil; old Golovev gilded it, and embossed the pattern in gold; the finishers drew the land - scape, and the clothes of the figures; and then they were stood with faces or hands against the wall, waiting for the work of the face-painter. | Косоглазый столяр Панфил, злой и ехидный, приносит выстроганные им и склеенные кипарисовые и липовые доски разных размеров; чахоточный парень Давидов грунтует их; его товарищ Сорокин кладет "левкас"; Миляшин сводит карандашом рисунок с подлинника; старик Гоголев золотит и чеканит по золоту узор; доличники пишут пейзаж и одеяние иконы, затем она, без лица и ручек, стоит у стены, ожидая работы личников. |
| It was very weird to see a large icon intended for an iconastasis, or the doors of the altar, standing against the wall without face, hands, or feet, - just the sacerdotal vestments, or the armor, and the short garments of archangels. | Очень неприятно видеть большие иконы для иконостасов и алтарных дверей, когда они стоят у стены без лица, рук и ног,- только одни ризы или латы и коротенькие рубашечки архангелов. |
| These variously painted tablets suggested death. That which should have put life into them was absent, but it seemed as if it had been there, and had miraculously disappeared, leaving only its heavy vestments behind. | От этих пестро расписанных досок веет мертвым; того, что должно оживить их,- нет, но кажется, что оно уже было и чудесно исчезло, оставив только свои тяжелые ризы. |
| When the features had been painted in by the face-painter, the icon was handed to the workman, who filled in the design of the chaser. A different workman had to do the lettering, and the varnish was put on by the head workman himself Ivan Larionovich, a quiet man. | Когда "тельце" написано личником, икону сдают мастеру, который накладывает по узору чеканки "финифть"; надписи пишет тоже отдельный мастер, а кроет лаком сам управляющий мастерскою, Иван Ларионыч, тихий человек. |
| He had a gray face; his beard, too, was gray, the hair fine and silky; his gray eyes were peculiarly deep and sad. | Лицо у него серое, бородка тоже серая, из тонких шёлковых волос, серые глаза как-то особенно глубоки и печальны. |
| He had a pleasant smile, but one could not smile at him. He made one feel awkward, somehow. | Он хорошо улыбается, но ему не улыбнешься, неловко как-то. |
| He looked like the image of Simon Stolpnik, just as lean and emaciated, and his motionless eyes looked far away in the same abstracted man - ner, through people and walls. | Он похож на икону Симеона Столпника - такой же сухой, тощий, и его неподвижные глаза так же отвлеченно смотрят куда-то вдаль, сквозь людей и стены. |
