Читать «В людях - русский и английский параллельные тексты» онлайн - страница 159

Максим Горький

It was certainly true what they said about her not knowing anything. Fancy calling two grevines money! It was just like a child. А пожалуй, верно говорят про неё, что она ничего не знает, - вот, двугривенный назвала денежкой, точно ребёнок.
But it pleased me. Но это мне нравилось...
CHAPTER IX IX
I HAVE sad and ludicrous reasons for remembering the burdensome humiliations, insults, and alarms which my swiftly developed passion for reading brought me. И грустно и смешно вспоминать, сколько тяжёлых унижений, обид и тревог принесла мне быстро вспыхнувшая страсть к чтению!
The books of the tailor's wife looked as if they were terribly expensive, and as I was afraid that the old mistress might burn them in the stove, I tried not to think of them, and began to buy small colored books from the shop where I bought bread in the mornings. Книги закройщицы казались страшно дорогими, и, боясь, что старая хозяйка сожжёт их в печи, я старался не думать об этих книгах, а стал брать маленькие разноцветные книжки в лавке, где по утрам покупал хлеб к чаю.
The shopkeeper was an ill-favored fellow with thick lips. He was given to sweating, had a white, wizen face covered with scrofulous scars and pimples, and his eyes were white. He had short, clumsy fingers on puffy hands. Лавочник был очень неприятный парень -толстогубый, потный, с белым дряблым лицом, в золотушных шрамах и пятнах, с белыми глазами и коротенькими, неловкими пальцами на пухлых руках.
His shop took the place of an evening club for grown-up people; also for the thoughtless young girls living in the street. My master's brother used to go there every evening to drink beer and play cards. Его лавка являлась местом вечерних собраний для подростков и легкомысленных девиц улицы; брат моего хозяина тоже почти каждый вечер ходил к нему пить пиво и играть в карты.
I was often sent to call him to supper, and more than once I saw, in the small, stuffy room behind the shop, the capricious, rosy wife of the shopkeeper sitting on the knee of Victorushka or some other young fellow. Меня часто посылали звать его к ужину, и я не однажды видел в тесной, маленькой комнатке за лавкою придурковатую румяную жену лавочника сидевшей на коленях Викторушки или другого парня.
Apparently this did not offend the shop-keeper; nor was he offended when his sister, who helped him in the shop, warmly embraced the drunken men, or soldiers, or, in fact any one who took her fancy. Это, видимо, не обижало лавочника; не обижался он и тогда, когда его сестру, которая помогала ему торговать в лавке, крепко обнимали певчие, солдаты и все, кому это нравилось.
The business done at the shop was small. He explained this by the fact that it was a new business, al - though the shop had been open since the autumn. Товару в лавочке было немного, он объяснял это тем, что дело у него новое, - он не успел наладить его, хотя лавка была открыта ещё осенью.
He showed obscene pictures to his guests and customers, allowing those who wished to copy the disgraceful verses beneath them. Он показывал гостям и покупателям грязные картинки, давал - желающим - списывать бесстыдные стихи.
I read the foolish little books of Mischa Evstignev, paying so many copecks for the loan of them. This was dear, and the books afforded me no pleasure at all. Я читал пустые книжонки Миши Евстигнеева, платя по копейке за прочтение каждой; это было дорого, а книжки не доставляли мне никакого удовольствия.
"Guyak, or, the Unconquerable Truth," "Гуак, или Непреоборимая верность",
"Franzl, the Venitian," "Франциль Венециан",