| He said "Damn!" | "Черт!" - выругался он. |
| Furiously he snatched up his tube of shaving-cream, furiously he lathered, with a belligerent slapping of the unctuous brush, furiously he raked his plump cheeks with a safety-razor. | Свирепо схватил крем для бритья, свирепо намылился, воинственно шлепая пенной кисточкой, и свирепо стал скрести толстые щеки безопасной бритвой. |
| It pulled. | Бритва не шла. |
| The blade was dull. | Лезвие притупилось. |
| He said, | Он опять выругался: |
| "Damn-oh-oh-damn it!" | "О, ч-чч-черрт!" |
| He hunted through the medicine-cabinet for a packet of new razor-blades (reflecting, as invariably, | Он долго искал в аптечке пачку новых лезвий и, как всегда, подумал: |
| "Be cheaper to buy one of these dinguses and strop your own blades,") and when he discovered the packet, behind the round box of bicarbonate of soda, he thought ill of his wife for putting it there and very well of himself for not saying "Damn." | "Дешевле купить эту, как ее там, штуковину и самому править бритвы!" Найдя лезвия за круглой коробкой с содой, он мысленно осудил жену за то, что она их туда засунула, и похвалил себя за то, что удержался и не послал ее к черту. |
| But he did say it, immediately afterward, when with wet and soap-slippery fingers he tried to remove the horrible little envelope and crisp clinging oiled paper from the new blade. | Но он тут же чертыхнулся вслух, пытаясь мокрыми, скользкими от мыла пальцами снять с нового лезвия эту гнусную обертку и плотную липкую вощанку. |
| Then there was the problem, oft-pondered, never solved, of what to do with the old blade, which might imperil the fingers of his young. | Потом, как всегда, перед ним встала вечная и неразрешимая задача - куда девать старое лезвие, чтобы дети не порезали пальцы. |
| As usual, he tossed it on top of the medicine-cabinet, with a mental note that some day he must remove the fifty or sixty other blades that were also temporarily, piled up there. | И, как всегда, он забросил его на аптечку, напоминая себе, что непременно надо будет убрать все пятьдесят или шестьдесят лезвий, которые там уже накопились. |
| He finished his shaving in a growing testiness increased by his spinning headache and by the emptiness in his stomach. | Он кончил бриться, злясь на растущую головную боль, на пустоту в желудке. |
| When he was done, his round face smooth and streamy and his eyes stinging from soapy water, he reached for a towel. | С влажным, гладким от бритья лицом, с горящими от мыльной воды глазами, он потянулся за полотенцем. |
| The family towels were wet, wet and clammy and vile, all of them wet, he found, as he blindly snatched them-his own face-towel, his wife's, Verona's, Ted's, Tinka's, and the lone bath-towel with the huge welt of initial. | - Все полотенца были мокрые насквозь, липкие, противные, он хватал их вслепую, перебирал: его личное полотенце, полотенце жены, Теда, Вероны, Тинки, купальная простыня с толстой меткой - все до одного мокрые! |
| Then George F. Babbitt did a dismaying thing. He wiped his face on the guest-towel! | И тут Джордж Ф.Бэббит сделал ужасающую вещь - он утерся полотенцем для гостей. |
| It was a pansy-embroidered trifle which always hung there to indicate that the Babbitts were in the best Floral Heights society. | Тонкое, вышитое анютиными глазками, оно всегда висело в ванной, как доказательство того, что Бэббиты принадлежат к лучшему обществу Цветущих Холмов. |
| No one had ever used it. | Полотенцем этим никто никогда не пользовался. |
| No guest had ever dared to. | Гости и дотронуться до него не решались. |
