| When once they are in custody they lose their head, and long for hope so blindly that they believe anything; indeed, there is nothing too absurd for them to accept it. | Стоит их арестовать, и они, словно слепцы, теряют голову; они так цепляются за малейшую надежду, что верят всему, поэтому нет такой нелепости, которую нельзя было бы им внушить. |
| An instance will suffice to show how far the simplicity of a criminal who has been nabbed will carry him. | Покажем на примере, до каких пределов доходит глупость попавшегося преступника. |
| Bibi-Lupin, not long before, had extracted a confession from a murderer of nineteen by making him believe that no one under age was ever executed. | Биби-Люпен вырвал недавно признание у одного убийцы девятнадцати лет, убедив его, что несовершеннолетних не казнят. |
| When this lad was transferred to the Conciergerie to be sentenced after the rejection of his appeal, this terrible man came to see him. | Когда мальчугана после отказа в помиловании перевезли в Консьержери для исполнения приговора в исполнение, этот страшный агент пришел к нему. |
| "Are you sure you are not yet twenty?" said he. | - Ты уверен, что тебе не исполнилось двадцати лет? - спросил он его. |
| "Yes, I am only nineteen and a half." | - Да, мне всего только девятнадцать с половиной, - сказал убийца совершенно спокойно. |
| "Well, then," replied Bibi-Lupin, "you may be quite sure of one thing - you will never see twenty." | - Ну что ж, - отвечал Биби-Люпен. - Можешь не беспокоиться, тебе никогда не будет двадцати лет... |
| "Why?" | - Почему? |
| "Because you will be scragged within three days," replied the police agent. | - Э! Да тебя скосят через три дня, - заметил начальник тайной полиции. |
| The murderer, who had believed, even after sentence was passed, that a minor would never be executed, collapsed like an omelette soufflee. | Убийца, твердо убежденный, несмотря на приговор, что несовершеннолетних не казнят, при этих словах опал, как взбитая яичница. |
| Such men, cruel only from the necessity for suppressive evidence, for they murder only to get rid of witnesses (and this is one of the arguments adduced by those who desire the abrogation of capital punishment) - these giants of dexterity and skill, whose sleight of hand, whose rapid sight, whose every sense is as alert as that of a savage, are heroes of evil only on the stage of their exploits. | Эти люди столь жестокие в силу необходимости, уничтожают свидетельства преступления, ибо они вынуждены убивать, чтобы избавиться от улик (один из доводов, приводимых сторонниками отмены смертной казни), эти титаны изобретательности, у которых ловкость руки, острота взгляда и чувств развиты, как у дикарей, являются героями злодейства лишь на театре их подвига. |
| Not only do their difficulties begin as soon as the crime is committed, for they are as much bewildered by the need for concealing the stolen goods as they were depressed by necessity - but they are as weak as a woman in childbed. | Когда преступление совершено, тут-то и возникают трудности, потому что необходимость укрыть краденое угнетает преступников в не меньшей степени, чем сама нищета: помимо того, они чувствуют полный упадок сил, точно женщина после родов. |
| The vehemence of their schemes is terrific; in success they become like children. | Решительные до безрассудства в своих замыслах, они становятся детьми после удачи. |
| In a word, their nature is that of the wild beast - easy to kill when it is full fed. | Словом, по своей природе это дикие звери: их легко убить, когда они сыты. |
