| And indeed I was much surprised to learn from Varvara Petrovna afterwards that he showed no fear of death at all. | И вообще я с большим удивлением узнал потом от Варвары Петровны, что нисколько не испугался смерти. |
| Possibly it was that he simply did not believe it, and still looked upon his illness as a trifling one. | Может быть, просто не поверил и продолжал считать свою болезнь пустяками. |
| He confessed and took the sacrament very readily. | Он исповедовался и причастился весьма охотно. |
| Every one, Sofya Matveyevna, and even the servants, came to congratulate him on taking the sacrament. | Все, и Софья Матвеевна, и даже слуги, пришли поздравить его с приобщением святых таин. |
| They were all moved to tears looking at his sunken and exhausted face and his blanched and quivering lips. | Все до единого сдержанно плакали, смотря на его осунувшееся и изнеможенное лицо и побелевшие, вздрагивавшие губы. |
| "Oui, mes amis, and I only wonder that you... take so much trouble. | - Oui, mes amis, и я удивляюсь только, что вы так... хлопочете. |
| I shall most likely get up to-morrow, and we will... set off.... Toute cette c?r?monie... for which, of course, I feel every proper respect... was..." | Завтра я, вероятно, встану, и мы... отправимся... Toute cette c?r?monie ... которой я, разумеется, отдаю всё должное... была... |
| "I beg you, father, to remain with the invalid," said Varvara Petrovna hurriedly, stopping the priest, who had already taken off his vestments. | - Прошу вас, батюшка, непременно остаться с больным, - быстро остановила Варвара Петровна разоблачившегося уже священника. |
| "As soon as tea has been handed, I beg you to begin to speak of religion, to support his faith." | - Как только обнесут чай, прошу вас немедленно заговорить про божественное, чтобы поддержать в нем веру. |
| The priest spoke; every one was standing or sitting round the sick-bed. | Священник заговорил; все сидели или стояли около постели больного. |
| "In our sinful days," the priest began smoothly, with a cup of tea in his hand, "faith in the Most High is the sole refuge of the race of man in all the trials and tribulations of life, as well as its hope for that eternal bliss promised to the righteous." | - В наше греховное время, - плавно начал священник, с чашкой чая в руках, - вера во всевышнего есть единственное прибежище рода человеческого во всех скорбях и испытаниях жизни, равно как в уповании вечного блаженства, обетованного праведникам... |
| Stepan Trofimovitch seemed to revive, a subtle smile strayed on his lips. | Степан Трофимович как будто весь оживился; тонкая усмешка скользнула на губах его. |
| "Mon p?re, je vous remercie et vous ?tes bien bon, mais..." | - Mon p?re, je vous remercie, et vous ?tes bien bon, mais... |
| "No mais about it, no mais at all!" exclaimed Varvara Petrovna, bounding up from her chair. | - Совсем не mais, вовсе не mais! - воскликнула Варвара Петровна, срываясь со стула. |
| "Father," she said, addressing the priest, "he is a man who... he is a man who... You will have to confess him again in another hour! | - Батюшка, - обратилась она к священнику, - это, это такой человек, это такой человек... его через час опять переисповедать надо будет! |
| That's the sort of man he is." | Вот какой это человек! |
| Stepan Trofimovitch smiled faintly. | Степан Трофимович сдержанно улыбнулся. |
| "My friends," he said, "God is necessary to me, if only because He is the only being whom one can love eternally." | - Друзья мои, - проговорил он, - бог уже потому мне необходим, что это единственное существо, которое можно вечно любить... |
