| The village was not on the high road but an out-of-the-way one, and people only called there because the steamers stopped there, and that when the steamer did not call-and if the weather was in the least unfavourable, it would not-then numbers of travellers would be waiting there for several days, and all the cottages in the village would be occupied, and that was just the villagers' opportunity, for they charged three times its value foreverything-and their landlord here was proud and stuck up because he was, for these parts, very rich; he had a net which had cost a thousand roubles. | Деревня эта не проезжая, а глухая, и что потому только и приезжают сюда, что здесь пароход останавливается, и что когда пароход не приходит, потому чуть-чуть непогода, так он ни за что не придет, - то наберется народу за несколько дней, и уж тут все избы по деревне заняты, а хозяева только того и ждут; потому за каждый предмет в три цены берут, и хозяин здешний гордый и надменный, потому что уж очень по здешнему месту богат; у него невод один тысячу рублей стоит. |
| Stepan Trofimovitch looked almost reproachfully at Sofya Matveyevna's extremely excited face, and several times he made a motion to stop her. | Степан Трофимович глядел в чрезвычайно одушевившееся лицо Софьи Матвеевны чуть не с укором и несколько раз делал жест, чтоб остановить ее. |
| But she persisted and said all she had to say: she said she had been there before already in the summer "with a very genteel lady from the town," and stayed there too for two whole days till the steamer came, and what they had to put up with did not bear thinking of. | Но она стала на своем и досказала: по ее словам, она уже была здесь летом с одною "очень благородною госпожой-с" из города и тоже заночевали, пока пароход не приходил, целых даже два дня-с, и что такого горя натерпелись, что вспомнить страшно. |
| "Here, Stepan Trofimovitch, you've been pleased to ask for this room for yourself alone.... I only speak to warn you.... In the other room there are travellers already. An elderly man and a young man and a lady with children, and by to-morrow before two o'clock the whole house will be filled up, for since the steamer hasn't been here for two days it will be sure to come to-morrow. | "Вот вы, Степан Трофимович, изволили спросить эту комнату для одного себя-с... Я только потому, чтобы предупредить-с... Там, в той комнате, уже есть приезжие, один пожилой человек и один молодой человек, да какая-то госпожа с детьми, а к завтраму полная изба наберется до двух часов, потому что пароход, так как два дня не приходил, так уж наверно завтра придет. |
| So for a room apart and for ordering dinner, and for putting out the other travellers, they'll charge you a price unheard of even in the capital...." | Так за особую комнату и за то, что вы вот спросили у них обедать-с, и за обиду всем проезжим они столько с вас потребуют, что и в столицах не слыхано-с..." |
| But he was in distress, in real distress. | Но он страдал, страдал истинно: |
| "Assez, mon enfant, I beseech you, nous avons notre argent-et apr?s, le bon Dieu. | - Assez, mon enfant, я вас умоляю; nous avons notre argent, et apr?s - et apr?s le bon Dieu. |
| And I am surprised that, with the loftiness of your ideas, you... Assez, assez, vous me tourmentez," he articulated hysterically, "we have all our future before us, and you... you fill me with alarm for the future." | И я даже удивляюсь, что вы, с воз-вышенностию ваших понятий... Assez, assez, vous me tourmentez, - произнес он истерически, - пред нами вся наша будущность, а вы... вы меня пугаете за будущее... |
| He proceeded at once to unfold his whole story with such haste that at first it was difficult to understand him. | Он тотчас же стал излагать всю историю, до того торопясь, что сначала даже и понять было трудно. |
| It went on for a long time. | Продолжалась она очень долго. |
| The soup was served, the fowl was brought in, followed at last by the samovar, and still he talked on. He told it somewhat strangely and hysterically, and indeed he was ill. | Подавали уху, подавали курицу, подали, наконец, самовар, а он всё говорил... Несколько странно и болезненно у него выходило, да ведь и был же он болен. |
