| When the baron positively asserted the absolute truth of the rumours of the great reform, which were then only just beginning to be heard, Stepan Trofimovitch could not contain himself, and suddenly shouted "Hurrah!" and even made some gesticulation indicative of delight. | Когда барон подтвердил положительно совершенную достоверность только что разнесшихся тогда первых слухов о великой реформе, Степан Трофимович вдруг не вытерпел и крикнул ура! и даже сделал рукой какой-то жест, изображавший восторг. |
| His ejaculation was not over-loud and quite polite, his delight was even perhaps premeditated, and his gesture purposely studied before the looking-glass half an hour before tea. But something must have been amiss with it, for the baron permitted himself a faint smile, though he, at once, with extraordinary courtesy, put in a phrase concerning the universal and befitting emotion of all Russian hearts in view of the great event. | Крикнул он негромко и даже изящно; даже, может быть, восторг был преднамеренный, а жест нарочно заучен пред зеркалом, за полчаса пред чаем; но, должно быть, у него что-нибудь тут не вышло, так что барон позволил себе чуть-чуть улыбнуться, хотя тотчас же необыкновенно вежливо ввернул фразу о всеобщем и надлежащем умилении всех русских сердец ввиду великого события. |
| Shortly afterwards he took his leave and at parting did not forget to hold out two fingers to Stepan Trofimovitch. | Затем скоро уехал и, уезжая, не забыл протянуть и Степану Трофимовичу два пальца. |
| On returning to the drawing-room Varvara Petrovna was at first silent for two or three minutes, and seemed to be looking for something on the table. Then she turned to Stepan Trofimovitch, and with pale face and flashing eyes she hissed in a whisper: | Возвратясь в гостиную, Варвара Петровна сначала молчала минуты три, что-то как бы отыскивая на столе; но вдруг обернулась к Степану Трофимовичу и, бледная, со сверкающими глазами, процедила шепотом: |
| "I shall never forgive you for that!" | - Я вам этого никогда не забуду! |
| Next day she met her friend as though nothing had happened, she never referred to the incident, but thirteen years afterwards, at a tragic moment, she recalled it and reproached him with it, and she turned pale, just as she had done thirteen years before. | На другой день она встретилась со своим другом как ни в чем не бывало; о случившемся никогда не поминала. Но тринадцать лет спустя, в одну трагическую минуту, припомнила и попрекнула его, и так же точно побледнела, как и тринадцать лет назад, когда в первый раз попрекала. |
| Only twice in the course of her life did she say to him: | Только два раза во всю свою жизнь сказала она ему: |
| "I shall never forgive you for that!" | "Я вам этого никогда не забуду!" |
| The incident with the baron was the second time, but the first incident was so characteristic and had so much influence on the fate of Stepan Trofimovitch that I venture to refer to that too. | Случай с бароном был уже второй случай; но и первый случай в свою очередь так характерен и, кажется, так много означал в судьбе Степана Трофимовича, что я решаюсь и о нем упомянуть. |
| It was in 1855, in spring-time, in May, just after the news had reached Skvoreshniki of the death of Lieutenant-General Stavrogin, a frivolous old gentleman who died of a stomach ailment on the way to the Crimea, where he was hastening to join the army on active service. | Это было в пятьдесят пятом году, весной, в мае месяце, именно после того как в Скворешниках получилось известие о кончине генерал-лейтенанта Ставрогина, старца легкомысленного, скончавшегося от расстройства в желудке, по дороге в Крым, куда он спешил по назначению в действующую армию. |
| Varvara Petrovna was left a widow and put on deep mourning. | Варвара Петровна осталась вдовой и облеклась в полный траур. |
