Читать «_Каппони В., Новак Т., Сам себе Взрослый, Ребенок и Родитель» онлайн - страница 17

Дерзость Сократа, усомнившегося в традиционных ценностях, настолько взбесила сограждан, что они демократическим путем высказались за его физическую ликвидацию. В античное время существовали свои представления о ценностях, и было аморально и небезопасно усомниться в их значимости, так что делать этого не пытался практически никто. Такой уж была античная демократия.

Переворот в человеческом сознании осуществило христианство. Им были вытеснены из жизни античные традиции и заведены иные нормы и истины, служащие гарантией праведной жизни. Однако не все шло гладко. Набрав, так сказать, силу, то есть превратившись в государственную религию, христианство фактически повторило античный стереотип. Кто

проповедовал отличные от «истинных» взгляды, признавался заблудшим, и, стало быть, следовало предпринять какие-то шаги для спасения его души. А то и принудить его пройти через очищение огнем (сожжение на костре). К неверующим, и частности еретикам, нередко относились так же, как к рабам в античные времена.

Эпоха Реформации внесла изменения в отдельные элементы христианских догм. Однако как только где-либо свободомыслие начинало набирать силу, тотчас же запускался механизм принятия насущных мер по исправлению поведения представителей своей общины — вплоть до аутодафе. С формальной точки зрения, по этому принципу действовали все системы социальной власти, которые признавали за собой исключительное право на истину.

Разумеется, если вести речь, скажем, о германском нацизме или об обществе, проповедующем марксизм-ленинизм, в этих случаях уже не сжигали. В распоряжении сильных мира сего были намного более действенные и оперативные средства ликвидации людей. Технический прогресс явно шагнул вперед, чего не скажешь о мышлении тех, в чьих руках сосредоточивалась власть.

Иная ситуация сложилась в современных либеральных обществах. Для них характерно терпимое отношение к плюрализму истин. Это следует понимать так, что тот, кто собирается встать у кормила власти, ясно декларирует то, каким образом он представляет себе измененный порядок вещей, то есть ему известно, какая из гипотетических истин наиболее верна (разумеется, его собственная), и что именно этого он будет добиваться. Вместе с тем он дает понять, что может и ошибаться. Помимо прочего, возможно, еще и по той причине, что не упускает из виду выборы, которые состоятся не позднее, чем через пять лет.

С доказательствами того, что терпимость к плюрализму истин человек покамест не впитывает с молоком матери, мы сталкиваемся на каждом шагу. В одной лишь Европе есть страны, которые на протяжении текущего столетия не единожды превращались из либерально-демократических в тоталитарные государства с господством одной-единственной идеологии.