Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 31

сквозь все посюстороннее. Его конец наверное был бы горек при любой власти.

Финал "Зангези", главной поэмы Хлебникова, наводит на мысль, что "белый

божественный мозг" его не был чужд идее самоубийства. Но умер он своей

смертью. Как Блок и вслед за Блоком.

Его не расстреляли, как Клюева и Гумилева, не умучили в лагере, как

Мандельштама, не отлучили от родины, как Ходасевича и Цветаеву, не

отлучили от литературы, как Пастернака и Ахматову. Ему дали умереть.

Потом раскрыли его чемоданы, корзины, наволочки с рукописями и стали

разбирать гигантское, неудобочитаемое, босховское скопление текстов. И

начали выплывать строки.

Русь, ты вся - поцелуй на морозе...

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ:

"РУСЬ БРЕДИТ БОГОМ..."

Чекисты, расстреливавшие Гумилева, рассказывали, как потрясло их его

самообладание:

- И чего он с контрой связался? Шел бы к нам - нам такие нужны!

Среди великих поэтов Серебряного века, измученных сомнениями, подорванных компромиссами и обессиленных предчувствиями, Гумилев -

уникальный пример, когда человек не просто абсолютно предан идеалу, но

практически, невзирая ни на какие обстоятельства, готов соответствовать ему.

Включая и "режим", которому однажды присягнул.

Крещенный в православии, он и среди скептических интеллигентов, и среди

крутых большевиков продолжает при виде каждой церкви осенять себя

знамением, хотя, по ядовитой характеристике Ходасевича, "не подозревает, что

такое религия".

Присягнувший царю, он остается монархистом и не скрывает этого ни от

простодушных пролеткультовцев, ни от змеино-хитрых чекистских

следователей, он даже в подсоветской печати ухитряется помянуть "моего

государя", хотя никаких добрых чувств не питает ни к Николаю II, ни вообще к

Романовым - скорее уж к мифологизированным Рюриковичам, а более всего - к

императрице, которая была шефом его полка и в 1914 году вручала ему

Георгиевский крест.

Так что тут еще и верность Прекрасной Даме.

Но, в отличие от Блока, это не просто "литература", а личный долг, подкрепляемый жизнью. Гумилев всю жизнь - то тринадцатилетний мальчик, играющий в индейцев, то шестнадцатилетний гимназист, играющий в рыцаря.

Он уязвим в этой своей наивности. Биографы, прикованные к его любовному и

творческому поединку с Анной Ахматовой, ставят диагноз: она - "умнее" его, ибо "не смешивает личной жизни с поэтическим бредом".

Страница 36

Он - смешивает. Ему мало огненного взгляда блуждающей пантеры в стихах, он должен привезти чучело этой пантеры в Петербург, а для этого поехать в

Африку и лично убить ее на охоте. В 1914 году он не просто пишет о пулях, он

идет стрелять и стоит на бруствере под пулями, он гордится званием

прапорщика больше, чем званием писателя.

Он не описывает реальность - он ею живет, ее строит, включается в нее

безоговорочно.

Что же это за реальность?

Его учитель Иннокентий Анненский ставит такую оценку: "Маскарадный

экзотизм". Оссиан. Летучий Голландец. Помпеи у пиратов. "Мореплаватель

Павзаний с берегов далеких Нила"... Школьная античная когорта: Цезарь, Август, Ганнибал... Воины Агамемнона. "Мадонны и Киприды". "Гонзальво и