Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 29

дом. Матросы горят и орут: "Ведьма!.. Спасите!" - Они не знают, что им делать:

"Стреляться? Задыхаться?" Старуха из-за двери отвечает им с безупречной

дворянской вежливостью: "Как хотите".

Как хотите, но это не апология ни красных, как у Маяковского, ни белых, как у Цветаевой. Здесь нет и идеи возмездия, удерживавшей Блока. Ни плача по

сгоревшему дому, как у Клюева, ни бравады, прикрывающей этот плач у

Есенина.

Здесь - какой-то запредельный, отрешенный взгляд на копошение живой

материи, переходящей в неживую. Соломорезка войны сжирает Россию; из ее

недр появляется "братва" и давит "жратву". Смысл сокрыт в письменах, перед

нами "дикая схватка двух букв". Жратва - братва. В этих письменах может

появиться царь - последний Романов, чья простреленная грудь - лишь метафора

звездного неба, которое рабочие перекуют. Может появиться и Ленин, сзывающий "любимых латышей" учить "устав войны", то есть святить "труд

зверолова". Поэт, описывающий этот вселенский зверинец, мог бы чувствовать

себя Всевышним, если бы в него верил. Но поскольку он не верит, то чувствует

Страница 33

себя "одиноким врачом в доме сумасшедших" Этот кровавый бедлам - Россия.

Слово "Россия" в 1922 году звучит подозрительно-реставраторски.

Полагается: "РСФСР". "Рэсэфэсэр" - как иронически озвучивает Цветаева.

Маяковский из этих аббревиатур извлекает новую поэтичность. Хлебников

обращается к соратнику по футуризму за консультацией, переходя на волапюк

уже в имени-отчестве:

Вэ-Вэ, Маяковский! - Я и ты,

Нас как сказать по-советски,

Вымолвить вместе в одном барахле?

По РософесорЭ,

На скороговорок скорословаре?

Россия проступает сквозь барахло скороговорок.

Странно: с чего бы? В свете всеобщего стирания стран и наций - так ли

важно, что растворится в грядущем "целом" еще одна исчезающая часть? Какая

печаль, что "у великороссов нет больше отечества", если между великороссами, татарами и калмыками по большому счету - мало разницы?

" России нет"! - восклицает Хлебников в самом начале 1910-х годов, а по

сути в его умопостигаемом мире ее нет изначально - есть череда поветрий,

"смена тундр, тайги, степей", взаимообмен Запада и Востока, Севера и Юга, в

каковом хороводе Россия сливается то с одним, то с другим собратом по

мировой истории: то Москва "переписывает набело" римский "черновик", то

кочевые души плывут "сквозь русских в Индию", то оказывается, что на

византийском троне сидит под именем Юстиниана славянин Управда.

(Последнее предположение очень кстати в современных генеалогических

разборках - мне приходилось читать у киевских публицистов 1991 года призыва, что Аларих по происхождению украинец).

У Хлебникова еще и так: "смотрит Африкой Россия" (что было бы очень ко

времени лет тридцать назад, в пору "пробуждения черного континента").

Наиболее актуально сейчас такое суждение: "Ах, мусульмане те же русские, и русским может быть ислам" (впрочем, это легко обернуть и против русских).

Монгольский Восток изначально слит у Хлебникова со славянством. Это не

обязательно ислам и далеко не всегда христианство: важно не то, какие начала