Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 23

скандальных тусовках, потому что сам он читать стесняется. Он ходит где-то

обок, подобно длинноногой птице, изъясняется тихим клекотом и смотрит

поверх голов в синее небо.

Его "роковое письмом о России дышит предчувствием катастрофы. Но после

1905 года предчувствие катастрофы висит в воздухе. Русское воинство, пошедшее к дальневосточному дну, пробудило будущих поэтов Серебряного

века: " Все мы пишем после Цусимы" , - отмечает Хлебников еще пять лет спустя, ровно за год до обвала России в пучину Мировой войны: "после Цусимы" имена

вещам надо давать заново.

Вещи валяются разбросанные и перебитые, вино разлито; на стене

обозначены роковые письмена: исчислено, взвешено, роздано. Но даже не это

поразительно в том свитке, который разворачивает явившийся в поэзию

Хлебников, а детская интонация, с которой он восчитывает приговор. Странное

скольжение смыслов.

Страница 26

Подлость жребия прорисована так же ясно, как благоговейно-немое доверие

к этому жребию, но соединение этих начал загадочно. В этом соединении

ведовства и неведения есть что-то первозданное, первобытное, пограничное, запредельное, детское.

Детство Хлебникова проходит в домашних уроках французского языка, музыки, рисования, естествознания и изящной словесности, дополненных в свой

час гимназиями, а потом и университетами, в коих кочует он с факультета на

факультет, но не кончает ни одного.

Наследственность насквозь культурна. Если бы пошел в отца, мог бы стать

ученым, природоведом, лесоводом, орнитологом; если бы в мать - педагогом: историком, словесником. Родители, оставшиеся в Астрахани, всю жизнь с

ужасом наблюдают сомнамбулическое кочевье сына. Истоки кочевья - там же, в

первых впечатлениях: Калмыкия, Украина, Татария - служебные переезды отца

и всей семьи. Это фактическая канва судьбы, из которой поэт извлекает - смысл, не вполне совпадающий с метрикой.

По метрике он - уроженец городка Тундутова Малодербетовского улуса

Астраханской губернии (отец - попечитель округа).

По внутреннему ощущению поэт рождается в несколько иной реальности:

" ...в стане монгольских исповедующих Будду кочевников - имя "Ханская

ставка", в степи - высохшем дне исчезающего Каспийского моря (моря 40

имен)... "

Далее идет разработка характера: " При поездке Петра Великого по Волге

мой предок угощал его кубком с червонцами разбойничьего происхождения... "

Далее - разработка генетического состава:

" В моих жилах есть армянская кровь (Алабовы) и кровь запорожцев

(Вербицкие), особая порода которых сказалась в том, что Пржевальский, Миклуха-Маклай и другие искатели земель были потомками птенцов Сечи.. ."

Отметим поэтические мотивы.

Во-первых, Восток. Будда, монголы. То, что позволяет хлебниковедам

представить его глашатаем освобождения Азии от рабства у Европы (и что

подкреплено фразой: " Выступил с требованием очистить русский язык от

сора иностранных слов...").

Во-вторых, призрак моря, мерцающего в сорока именах и в конце концов

ИСЧЕЗАЮЩЕГО. То, что позволяет комментировать в Хлебникове некрофила, мистика (и тоже подкреплено веером высказываний).