Читать «Из лекций "Понятия монархии и республики"» онлайн - страница 21

“постольку поскольку”; что этим разрушается всякий порядок и всякая

дисциплина; что этакий монархизм хуже республиканства - это анархия. Однако

я подчеркнул, что монархическому правосознанию свойственно прежде всего

доверять монарху и что именно это доверие лежит в основе верности. Дело

монарха быть верным - вере, своей стране, своему цризванию, своей совести и

чести - и тем поддерживать во всем народе не только доверие к себе, но и

самые эти начала в душах своих подданных. То, что я рассматриваю - есть

случай патологический или тератологический [(греч.) - уродливый, порочный]: монарх духовно и государственно выпадает из своего ритма - что тогда?

Беспредельна ли обязанность подданного повиноваться именно в этом случае?

или же он слепо обязан идти за монархом - на бесчестие, бессовестность, предательство, преступление? (например, когда в конце VIII века императрица

византийская Ирина ослепила своего сына императора Константина).

Повторяю, для республиканца по правосознанию - этот вопрос совсем и не

стоит; даже тогда, если он является гражданином монархического государства: он своему монарху уже не доверяет. Для монархиста - самая идея о

необходимости не доверять монарху тягостна и противна; наступающая же

необходимость не доверять или не повиноваться вызывает в его душе целую бурю

и муку. И бывают случаи, когда он должен разрешать всю эту проблему в

сторону неповиновения. Но при соблюдении еще следующих двух правил.

4. Проверить себя, свои мотивы и свое сердце, что он разбирает этот

вопрос, исходя не из своего личного, или сословного, или классового интереса

- ибо этот интерес всегда может нашептать ему выгодность неповиновения, или

выгодность дворцового переворота, или выгодность революции, нашептать - и

притом (как это часто бывает в неискусной или криводушной совестной работе) замаскировать себя софизмами, неверными наблюдениями, пристрастием в

наблюдении и истолковании фактов и т. д.

5. И наконец, пятое условие - это неповиновение монархист должен сам

испытывать и осуществлять как единственный и верный путь, ведущий не к

разрушению, а к строительству монархии.

Замечательно, что великие монархи нередко умели ценить эти акты

протеста и неповиновения (наподобие известного случая Якова Долгорукова, разорвавшего указ Императора Петра). И надо признать, что такое

неповиновение может блюсти присягу: тогда как лесть, которою обыкновенно

окружают монархов, есть уже сама по себе - прямое и сущее нарушение присяги.

Римский сенат в эпоху империи, прославившийся своей льстивостью - от

Траяна и Домициана до Грациана и Феодосия - был явлением не монархическим, а

антимонархическим, разлагающим [См. Буасье, “Падение язычества”, 347-8]. Уже

император Август задыхался от этого фимиама лести; и однажды велел снять

около 80 пеших и конных серебряных статуй своих, поставленных ему в Риме, перелить их и обратить вырученные деньги на драгоценные приношения в храме

Аполлона - от своего имени и от имени жертвователей [См. Герье, “Август”, 464], желая этим подчеркнуть, что поклонение подобает Богу, а императору не