Читать «Философия человека в творчестве Ф. Достоевского» онлайн - страница 424

Суть выступления Маркиона заключалась в том, что он обвинил иерархов Римской церкви в радикальном искажении учения Иисуса Христа; для доказательства этого он предъявил собранные им древние (т. е. подлинные, еще не искаженные позднейшей правкой) тексты — 10 посланий апостола Павла и Евангелие Господне. В церковной версии этого события Маркион изображается злостным еретиком, который ради своих корыстных целей (для создания собственной церкви) произвольно «переделал» (в основном сократил) текст посланий апостола Павла и Евангелия от Луки. Однако непредвзятое рассмотрение этого эпизода со всеми имеющимися в наше время аргументами однозначно свидетельствует против этой интерпретации и в пользу Маркиона².

По мнению современных авторов, свободных от стереотипов церковной интерпретации истории, подлинно древними памятниками, выражающими суть учения Иисуса Христа, были именно тексты, предъявленные Маркионом, а также Евангелие от Иоанна и, вероятно, апокрифическое Евангелие от Фомы, полный текст которого был найден только в XX в. и которое наиболее похоже на гипотетический источник Q. — предшествовавшее всем Евангелиям собрание логий (речений Христа). Римская церковь, пойдя по пути синтеза учения Иисуса Христа с иудаизмом, внесла заметные «исправления» и «дополнения» в Послания апостола Павла и Евангелие от Иоанна (они были сделаны настолько грубо, что без труда выявляются современными исследователями). Чтобы придать больший авторитет полученной таким образом версии христианства, руководители Римской церкви в середине И в. «обрели» три синоптических Евангелия, которые, видимо, тогда же и были созданы в окончательной редакции на основе того самого древнего Евангелия Господня, которое было найдено Маркионом³ (само оно, естественно, не сохранилось, но восстановлено современными исследователями по книгам древних борцов с ересями).

В результате, именно за свою попытку сохранить истинный смысл учения Иисуса Христа Маркион был объявлен еретиком-гностиком. Дальше в истории совершенно определенно существовали две формы, две «интерпретации» христианства — каноническая, поддерживаемая авторитетом церкви, но далекая от подлинной сути учения Иисуса Христа, и еретическая, гностическая, в которой это учение было сохранено в гораздо большей степени (хотя и здесь благодаря деятельности отдельных «ересиархов» появились новые черты). Суть различия двух форм христианства уже не раз описывалась выше; в подлинном

учении Иисуса Христа и в традиции гностического, или духовного, христианства самое главное — это возможность для человека в любой момент своей земной жизни войти в Царствие Небесное, прийти в единство с Богом; в то время как в церковном христианстве главное — идея греха (позаимствованная из Ветхого Завета), отделяющая человека от Бога, делающая невозможным его совершенство, вхождение в «живую жизнь». Борьба этих двух тенденций в понимании сути «благовестия» Иисуса наглядно присутствует в самом Новом Завете. Например, в Евангелии от Луки есть строки, совершенно очевидно говорящие о подлинном учении Христа, направленном против Ветхого Завета и иудейской религии: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16,16). Но в следующей строке мы читаем: «Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет» (Лк. 16,17). Эта «поправка», сделанная неведомым «корректором» слов Иисуса, дает наглядный пример той «работы» по созданию новой «законнической» религии, подражающей старой, иудейской ее версии, которую римские иерархи осуществляли во II в. для обеспечения господства церкви над рождающимся европейским обществом.