Читать «Голос и ничего больше» онлайн - страница 104

Так, мы снова оказываемся перед лицом новой двойственной онтологии — или, скорее, топологии — статуса голоса «между двз^мя», помещенного как раз на месте любопытного пересечения. Голос может быть расположен на стыке субъекта и Дрзя’ого так, как это было раньше в другом регистре, при расположении на пересечении тела и языка, обозначая пределы нехватки в обоих. Мы

можем по-новому применить уже использованную нами схему:

Голос — это элемент, который соединяет субъект с Другим, не принадлежа ни одному из них, так же как он образует связь между телом и языком, не являясь их частью. Мы можем сказать, что субъект и Другой совпадают в их общей нехватке, олицетворенной голосом, и что «чистый акт высказывания» может стать нитью, связующей этические и лингвистические аспекты голоса.

Глава 5.

¹

Книга Бернарда Бааса (Baas В. De la chose a l’objet) представляет в данном случае очень полезный путеводитель, я пойду по его стопам, применяя их к своей собственной программе; см. также: Baas В. Le с1ётоп de Socrate // Socrate. Perspectives philosophiques — perspectives psychanalytiques. Strasbourg, 1990. P. 109-132.

²

Платон. Апология Сократа / Пер. М. С. Соловьева // Платон. Собр. соч.: В 4 т. Том 1. М., 1990. 31d.

³

«Подумайте о Сократе. Его безукоризненная чистота и его atopia коррелятивны. Недаром вмешивается всякий раз в дело демонический голос. Вы станете возражать, говоря, что голос, который Сократом руководит, — это не сам Сократ?» (Лакан Ж. Семинары. Книга 11. С. 275).

⁴

РуссоЖ.-Ж. Эмиль, или О воспитании / Пер. П. Д. Первова // Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1981. С. 347. Совесть совпадает с голосом, хотя несколькими страницами раньше Руссо делает следующую посылку: «...я извлекаю эти правила не из принципов высшей философии, но нахожу их начертанными природой в глубине своего сердца неизгладимыми буквами» // Там же. С. 341. Однако невидимые буквы природы бессильны без голоса как его единственного истинного выражения.

⁵

Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании. С. 341.

⁶

Это осуждение «голосов страстей» («les voix des passions») может показаться противоречащим ведущей идее аргумента, представленного Руссо в «Эссе о происхождении языков» (1761), учитывая тот факт, что голос страстей являлся первоначальной материей языка, исходным блаженным состоянием, в котором язык совпадал с пением и которое было утеряно, когда страсти были отделены от языка, и последний, будучи оторванным от своей природной почвы, смог стать орудием развращения. Однако противоречие лишь внешнее: первоначальные страсти, составляющие единое с языком, были также неотделимы от естественной склонности к морали; и союз страстей и нравственности в естественном голосе — то, что этика и музыка должны постараться найти заново. Это объясняет глубокий интерес Руссо к музыке (здесь же можно упомянуть его очаровательную оперу «Деревенский колдун», которую все еще продолжают ставить). Таким образом, для Руссо музыка обладает этической миссией—заставлять петь страсти и мораль одним и тем же голосом; мы можем также утверждать обратное: у этики есть музыкальное призвание.