Читать «Ашвагхоша Жизнь Будды Калидаса Драмы» онлайн - страница 59

В конце свое алканье он убьет.

Узнай, что потакать пяти желаньям,—

То льгота, что заведомый есть недруг Благоговейных. И тысячерукий Могучий царь — как победить его?

Погиб от страсти сильный Риши Рама,— Сын Кшатрии, насколько же я должен Сильней свои удерживать хотенья?

Лишь полелей одно мгновенье страсть,— И, как дитя, она растет проворно. Поэтому, кто мудр, ее не терпит:

Кто захотел бы в пищу взять отраву?

Лаская хоть свою, умножишь скорбь.

Коль страсти нет, коль хоть не понуждает,— Истоков скорби нет, ни тока боли,

И, ведая всю горечь скорби, мудрый В истоках скорбь вытаптывает прочь.

Что в мире называют добродетель,

Есть лик иной того же злополучья,

Хотение в пределах не удержишь,

Оплошность — тут,* за ней — и вся беда. Оплошностью нагромождают гибель,

Смерть стережет на этой злой дороге,—

Кто мудр, тот, осмотрительно провидя,

Что все — мечта, не жаждет ничего.

Кто видимого хочет, хочет скорби,

Любовью будет вновь уловлен в сети,

Не видя окончательной свободы,

Пойдет вперед от боли к боли вновь.

Такой в руке кто факел жгучий держит,

Тот руки жжет: кто мудр, того бежит он. Безумец же, кто в этом усомнится,

Все будет сердце к зною торопить.

Алкание — змеиное то жало,

И ярый гнев — змеиная отрава,

Кто мудр, тот к скорби путь, как кость гнилую, Отбросит прочь, чтоб зубы сохранить.

Ее ли будет пробовать и трогать?

Сыны земли за то гнилое мясо,

Как стаи птиц, готовы состязаться,—•

И царь за тем пройдет через огонь?

Так мы должны смотреть и на богатства: Мудрец, коли наполнит кладовые,

Не чувствует себя благополучным,

А день и ночь как будто ждет врага.

Как человек проходит с отвращеньем Близ скотобойни на Восточном рынке И издали базарный столб заметит,

Так веху страсти мудрый обойдет.

Кто путь свершает морем и горами,

При хлопотах, покоя знает мало,

Кто на верхушку дерева влезает,

Чтоб плод сорвать,— и шею сломит тот.

Так и желанье, с жадничаньем вечным: Стараются, богатства накопляют,

Придумают мучительные ходы,

Сон громоздят,— и вдруг окончен сон.

Так ямы: есть огонь в них рдеет жарко, Обманная над ямою поверхность,

Чуть тело проскользнет туда, пылает:

Кто мудр, тот в это пламя не пойдет.

Лик хоти — это мнимое виденье,

Лик страсти — как мясник с ножом кровавым, Как Каурава, Нанда или Данта,

Сцепляющий и низко-рабский лик.

Кто мудр, тот с этим дела не имеет,

Скорей в огонь он бросится иль в воду Иль свергнется с обрывного утеса,

Но не пойдет он к хоти в западню.

Искать услад небесных — есть не больше Как содвигать в перемещеньи пытку. Басундара и Сундара, два брата,

Друг с другом жили в ласковой любви,—

Но им затмила хоть алканья разум,

Друг друга, в возжеланьи, умертвили,

И имя их погибло безвозвратно:

Так вот к чему, ведя, приводит хоть.

Ей человек оцеплен и принижен,

В ее цепях он делается подлым,

Она его бодилом жжет и колет,

И длится ночь, избит, изношен он.

Олень в лесу так жаждет возглаголать,

И, речи не найдя, он умирает,

И птица так летит в силок лукавый,

И рыба так взманилась на крючок.

Подумавши о надобностях жизни,

В них постоянства вовсе не находишь:

Едим мы, чтобы голод успокоить,—