Читать «Возмущение Ислама» онлайн - страница 73
Перси Биши Шелли
Тираны, там находят свой приют.
Хочу, чтоб Цитну в этот край свезли вы,
Где люди песни Вольности поют,
Где все, что здесь бездомны, там счастливы,
В Америку, от вас навеки прочь, —
Лаона я предам вам в ту же ночь.
Со мною поступите как хотите.
Я враг ваш!" Вдруг во взорах ста людей
Сверкнули как бы искристые нити,
Как изумруд в глазах голодных змей.
"Где, где Лаон? Зачем не за порогом,
Не здесь? Скорей! Исполним просьбу мы!"
— "Клянитесь мне ужасным вашим Богом!"
— "Клянемся им и бешенством Чумы!"
На них взглянувши ясными глазами,
Плащ сбросив, Юный молвил: "Он — пред вами!"
Песнь двенадцатая
Чудовищная радость и восторг
По улицам распространились людным;
Безумный, задыхаясь, вдруг исторг
Из сердца звучный крик, в боренье трудном;
Кто умирал меж трупов в этот час,
Услышав перед смертью благовестье,
Закрыв глаза, в спокойствии погас;
Из дома в дом весь Город и предместья
Та весть веселым криком обошла
И отклики во всех сердцах нашла.
Рассвет зажегся в полумраке дымном, —
И вот открылся длинный ряд солдат;
Жрецы, с своим кровавым жадным гимном,
В котором мысли черные звучат,
Шли рядом; на блестящей колеснице
Средь ярких копий восседал Тиран;
С ним рядом, в этой длинной веренице,
Был Призрак, нежным светом осиян,
Пленительный ребенок. И в суровых
Цепях Лаон — свободный и в оковах.
Босой, и с обнаженной головой,
Он твердо ждал пылающего гроба;
И тесной был он окружен толпой,
Но ни в одном не шевелилась злоба;
Не побледнев, он был спокойно-смел,
В устах его не виделось презренья,
Как утро, на идущих он глядел,
Приняв свое великое решенье;
Как нежное дитя в дремоте, он
Со всеми и с собой был примирен.
Кругом был страх, злорадство и сомненье,
Но, увидав, что жертва так светла,
Толпа пришла невольно в изумленье,
И тишь в сердца глубокая сошла.
К костру идет процессия, в убранстве
Зловещем; сотни факелов немых
Лишь знака ждут в обширнейшем пространстве,
В руках рабов покорных; ропот стих;
И утро стало ночью похоронной,
Принявши свет, толпой рабов зажженный.
Под балдахином ярким, как рассвет,
На возвышенье, что с костром равнялось,
Сидел Тиран, блистательно одет,
Вокруг престола свита помещалась;
У всех улыбки, лишь у одного
Ребенка взор печален; окруженный
Немыми, вот уж гроба своего
Коснулся я, Лаон, неустрашенный;
Все острова, там в море, видны мне,
И башни, точно пламя в вышине.
Так было все безгласно в то мгновенье,
Как это можно видеть в страшный миг,
Когда, узнав удар землетрясенья,
Все ждут, чтоб вот еще удар возник;
Безмолвствовали все, лишь, умоляя
Тирана, тот ребенок говорил,
Он смел был, в нем была любовь живая,
