Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 31

Со злости я бы сорвал с ее головы весь тот куст с воткнутой шпилькой, а тем двоим хотелось сказать, что «зет» действительно последняя буква итальянского алфавита, но не годится бесполезно разоряться, если вы благородные люди.

Но оргазм толпы не дал мне что-либо предпринять: в зале чудес за шторами из потертого бархата предательски зазвонили колокольчики. Здесь же звучала более разнообразная музыка: летели обращенные к камерленгам кинотеатра неприятные подбадривания, вульгарные обращения и призывы, оглушительные крики, увещевания и свист, и вопли всякого рода. Группа мальчишек принялась отчаянно свистеть и давить на публику, зажатые среди шумной ватаги девчонки не знали, куда деваться.

Поняв, что в этих краях меня не ждет ничего хорошего, я принялся энергично вертеть все три карамельки, щеки работали как кузнечные меха, чтобы опровергнуть любые подозрения в дурных намерениях, я решил воспользоваться вихрением и кипением людской магмы, чтобы попытаться мигрировать по примеру одного из наших родственников по мужской линии, раздражительного Визигота, который одним прекрасным днем, была ни была, перенес свои манатки на берег Таго вместе с кастрюлями и всем прочим скарбом.

Так, не раздумывая, где вежливо, где с напором, где работая локтями, где любезно лопоча «разрешите», я стал рассекать этот причудливый замес, в котором кое-какие подозрительные и грозные демократы-аптекари, крупные сгустки ортоклаза, воображали себя орешками в миндальном пироге (до настоящего миндаля им было ох, как далеко). Их взгляды струили Справедливость и Право на все стороны, а судя по цепочкам на часах, их весы тоже должны были быть надежными, тарированными до миллиметра. А что касается весомой баритовой бумаги¹, то это обычное дело везде.

¹Тяжелую баритовую бумагу подкладывали для обвешивания покупателей.

Я уклонился от Права, оставил по борту Справедливость и уселся со всем моим скарбом рядом со стайкой девчонок, из которых одна, она! меня действительно поразила. Что не должно было заставить страдать синьору с утонченным носом, почуявшим эти мои маневры; она проглотила струйку зеленой слюны, саркастически едкой как ложка горчично-перечного соуса. «Хам! Лицемер задумывает одну из своих штучек».

Но эта куколка не выглядела скучающе насупленной как графинюшка Дельрио, не было в ней ни грубой презрительности мороженщика, ни оскорбительной подозрительности истеричной, утонченной и оперенной дамы; ни душевного благородства, звучащего в «зет» и «эм»; не было рядом с ней и пахучих полок, полных попранными правами для распространения их в розницу.

Она посмотрела на меня сверкающим ясным и неравнодушным взглядом: наконец-то человеческое существо нашло разумным примириться с моим ticket на совместное с ныне здравствующими путешествие.

Милая девчушка! Она не выставила никаких предварительных условий относительно моего пиджака, к которому, впрочем, нельзя было выдвинуть сколь-нибудь серьезного замечания ни по причине моих доказуемых базовых знаний, ни из-за усталости и желания развлечься, начертанных у меня на лице.