Читать «Записка о древней и новой России» онлайн - страница 12

первоначальном завете с венценосцами сказал им: «Блюдите нашу

безопасность вне и внутри, наказывайте злодеев, жертвуйте частью

для спасения целого», — но не сказал: «противуборствуйте нашим

невинным склонностям и вкусам в домашней жизни». В сем отношении

государь, по справедливости, может действовать только примером, а

не указом.

Жизнь человеческая кратка, а для утверждения новых обычаев

требуется долговременность. Петр ограничил свое преобразование

дворянством. Дотоле, от сохи до престола, россияне сходствовали

между собою некоторыми общими признаками наружности и в

обыкновениях, — со времен Петровых высшие степени отделились от

нижних, и русский земледелец, мещанин, купец увидел немцев в

русских дворянах, ко вреду братского, народного единодушия

государственных состояний.

В течение веков народ обвык чтить бояр, как мужей,

ознаменованных величием, — поклонялся им с истинным уничижением,

когда они со своими благородными дружинами, с азиатскою

пышностью, при звуке бубнов являлись на стогнах, шествуя в храм

Божий или на совет к государю. Петр уничтожил достоинство бояр:

ему надобны были министры, канцлеры, президенты! Вместо древней

славной Думы явился Сенат, вместо приказов — коллегии, вместо

дьяков — секретари и проч. Та же бессмысленная для россиян

перемена в воинском чиноначалии: генералы, капитаны, лейтенанты

изгнали из нашей рати воевод, сотников, пятидесятников и проч. 34

Честью и достоинством россиян сделалось подражание.

Семейственные нравы не укрылись от влияния царской

деятельности. Вельможи стали жить открытым домом; их супруги и

дочери вышли из непроницаемых теремов своих; балы, ужины

соединили один пол с другим в шумных залах; россиянки перестали

краснеть от нескромного взора мужчин, и европейская вольность

заступила место азиатского принуждения... Чем более мы успевали в

людскости, в обходительности, тем более слабели связи

родственные: имея множество приятелей, чувствуем менее нужды в

друзьях и жертвуем свету союзом единокровия.

Не говорю и не думаю, чтобы древние россияне под

великокняжеским, или царским правлением были вообще лучше нас. Не

только в сведениях, но и в некоторых нравственных отношениях мы

превосходнее, т.е. иногда стыдимся, чего они не стыдились, и что,

действительно, порочно; однако ж должно согласиться, что мы, с

приобретением добродетелей человеческих, утратили гражданские.

Имя русского имеет ли теперь для нас ту силу неисповедимую, какую

оно имело прежде? И весьма естественно: деды наши, уже в

царствование Михаила и сына его присваивая себе многие выгоды

иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что

правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а

Святая Русь — первое государство. Пусть назовут то заблуждением;

но как оно благоприятствовало любви к Отечеству и нравственной

силе оного! Теперь же, более ста лет находясь в школе иноземцев,