Читать «Вполголоса» онлайн - страница 31
София Парнок
И там, в глуши проселочной, Как встарь, темным-темно.
Играй, пускай иголочки, Морозное вино!
Ну, что ж, богатства отняли, Сослали в Соловки, А все на той же отмели
Сидим мы у реки.
Не смоешь едкой щелочью Родимое пятно...
Играй, пускай иголочки, Морозное вино!
7 декабря 1925
* * *
Послушай, мой друг, послушай — Флейта... И как легка!
Это ветер дует мне в душу, Как в скважины тростника.
Хотя бы в мгновенья эти
Не закрывай ушей:
Ведь тот же блуждает ветер И в твоей полночной душе.
Как дудочка Крысолова, Как ртуть голубая луны, Колдует тихое слово, Скликая тайные сны.
И рвется тонкая привязь, И нет тяготенья земли, — Не мне, а себе не противясь, Внемли мне, мой друг, внемли.
* * *
Ради рифмы резвой не солгу, Уж не обессудь, маститый мастер, — Мы от колыбели разной масти: Я умею только то, что я могу.
Строгой благодарна я судьбе, Что дала мне Музу недотрогу;
Узкой, но своей идем дорогой, Обе не попутчицы тебе.
* * *
«Любила», «люблю», «буду любить».
А глаза-то у гостьи волчьи.
Так дятел дерево глухо долбит День и ночь, день и ночь неумолчно,
Так падает капля, пока не проест Гранита, так червь точит душу...
У каждого грешника в мире свой крест, А мне — эти речи слушать.
— Не кощунствуй, пожалуйста!
Лучше пей, сквернословь!
Не по страсти — по жалости Узнается любовь.
«Люблю!» — повторяет зубастым ртом, Повторяет и смотрит в оба.
Так глухо падает первый ком, Ухаряясь о крышку гроба.
Как перед грозой, воздух затих Такой тишиной нестерпимой...
«Той казнью, которой казнила других, Ты будешь сама казнима».
31 марта 1926
Конус
Стоит он, белый, островерхий, Как сахарная голова.
И мы карабкаемся кверху
И продвигаемся едва.
Дорога кольцами кружится —
За оборотом оборот.
Душе нетерпеливой снится
Уже сияние ворот.
Но свет слепит глаза, но скользко, Как в гололедицу, ногам.
Напрасно мы считаем, сколько Осталось поворотов нам.
Спиралью всходим мы, но падать, Но падать камнем будем мы.
Ты слышишь — воронье на падаль Уже слетается из тьмы?
14 апреля 1926
* * *
О тебе, о себе, о России
И о тех тоска моя, Кто кровью своей оросили Тишайшие эти поля.
Да, мой друг! В бредовые, в эти Обеспамятевшие дни
Не избранники только одни — Мы все перед ней в ответе.
Матерям — в отместку войне Или в чаяньи новой бойни, В любви безуметь вдвойне И рожать для родины двойни.
А нам — искупать грехи Празднословья. Держать на засове Лукавую Музу. Стихи Писать не за страх, а за совесть.
10 октября 1926
* * *
Словно видишь мир сквозь граненый, Золотисто-дымный топаз, Стоит пред тобой позлащенный В дивной росписи иконостас.
И вся-то внутри обитель, Как ларец золотой, горит, И выходит из врат святитель, А на посохе птичка сидит.
И февраля 1927
* * *
Ты уютом меня не приваживай, Не заманивай в душный плен, Не замуровывай заживо Меж четырех стен.
Нет палаты такой, на какую Променял бы бездомность поэт, — Оттого-то кукушка кукует, Что гнезда у нее нет.
17 февраля 1927
Ходасевичу
С детства помню: груши есть такие — Сморщенные, мелкие, тугие, И такая терпкость скрыта в них, Что едва укусишь — сводит челюсть: Так вот для меня и эта прелесть Злых, оскомистых стихов твоих.
