| He hoped, by means of loyal excuses, to make a friend of Athos, whose lordly air and austere bearing pleased him much. | Он надеялся, что, извинившись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная осанка которого произвели на него самое хорошее впечатление. |
| He flattered himself he should be able to frighten Porthos with the adventure of the baldric, which he might, if not killed upon the spot, relate to everybody a recital which, well managed, would cover Porthos with ridicule. | Он льстил себя надеждой запугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в случае если не будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный в подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в глазах друзей и товарищей. |
| As to the astute Aramis, he did not entertain much dread of him; and supposing he should be able to get so far, he determined to dispatch him in good style or at least, by hitting him in the face, as Caesar recommended his soldiers do to those of Pompey, to damage forever the beauty of which he was so proud. | Что же касается хитроумного Арамиса, то он не внушал д'Артаньяну особого страха. Если даже предположить, что и до него дойдет очередь, то д'Артаньян твердо решил либо отправить его на тот свет, либо же ударом в лицо, как Цезарь советовал поступать с солдатами Помпея, нанести ущерб красоте, которой Арамис так явно гордился. |
| In addition to this, d'Artagnan possessed that invincible stock of resolution which the counsels of his father had implanted in his heart: | Кроме того, в д'Артаньяне жила непоколебимая решимость, основанная на советах его отца, сущность которых сводилась к следующему: |
| "Endure nothing from anyone but the king, the cardinal, and Monsieur de Treville." He flew, then, rather than walked, toward the convent of the Carmes Dechausses, or rather Deschaux, as it was called at that period, a sort of building without a window, surrounded by barren fields-an accessory to the Preaux-Clercs, and which was generally employed as the place for the duels of men who had no time to lose. | "Не покоряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля", Вот почему д Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это было заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пустырями, в случае надобности служившими тому же назначению, что и Пре-о-Клер: там обыкновенно дрались люди, которым нельзя было терять время. |
| When d'Artagnan arrived in sight of the bare spot of ground which extended along the foot of the monastery, Athos had been waiting about five minutes, and twelve o'clock was striking. He was, then, as punctual as the Samaritan woman, and the most rigorous casuist with regard to duels could have nothing to say. | Когда д'Артаньян подходил к пустырю, находившемуся подле монастыря, пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут -следовательно, д'Артаньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не имел бы повода упрекнуть его. |
| Athos, who still suffered grievously from his wound, though it had been dressed anew by M. de Treville's surgeon, was seated on a post and waiting for his adversary with hat in hand, his feather even touching the ground. | Атос, которому рана причиняла еще тяжкую боль, хоть лекарь де Тревиля и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев д'Артаньяна, он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу. Д'Артаньян, со своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что перо волочилось по земле. |
| "Monsieur," said Athos, "I have engaged two of my friends as seconds; but these two friends are not yet come, at which I am astonished, as it is not at all their custom." | - Сударь, - сказал Атос, - я послал за двумя моими друзьями, которые и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь их опозданию: это не входит в их привычки. |
