Читать «Розка (сборник)» онлайн - страница 136

Почти совсем не мучился – означало, что Роману Анатольевичу удалось смастерить в своей голове длинную, но хорошо аргументированную оправдательную схему, которая мало чем отличалась от схемы славного парня Робин Гуда. Жизнь с диссертаций означала «забирать у богатых и отдавать бедным». В его случае бедными были названы студенты. Ни единой копейки взяток, полное-полнейшее-наиполнейшее погружение в предмет, много английского языка, динамичные слайды с открытыми лекциями лучших юристов мира, аналитические битвы на семинарах, судебные прецеденты как теория игр, почти насильственное кормление «бедных» грантовыми возможностями, выпихивание их на стажировки и конкурсы…

Он отчитывался об этом Лорелле и чувствовал, что говорит на каком-то бумажном плоском языке, говорит, то ли подпрыгивая в призабытом, но вполне пионерском задоре, то ли оформляя список добрых дел красивыми метками из предложенного компьютером шаблона.

«Ты молодец», – говорила Лорелла. Точнее, она говорила «well done» или «good job», потому что в английском языке нет слова «молодец» и потому что часто она включалась в это его робингудство, организовывая умникам рекомендательные письма или коллегу, готового одним глазком посмотреть проект.

Умиротворяя совесть и освоившись в непотребном (знал-знал, что в непотребном) деле, Роман начал подавать сигналы бедствия, посвящая Платону, Молю, Велькеру и Канту сначала несколько страниц, а потом и целые параграфы в диссертациях, как будто анализирующих правовое обеспечение грузоперевозок, административное регулирование физкультуры и спорта, хозяйственную компетенцию областных советов и прочую искреннюю ерунду. Он думал, что где-то там, то ли наверху, то ли в секретной лаборатории, читающей научные труды, существуют специальные люди, которые увидят и возмутятся и спросят со всей строгостью закона: «Где Платон и где физкультура?» Но нет. Никто ни о чем не спрашивал. А со временем сложилась даже мода, что-то вроде хорошего научного тона, в котором апелляция к Аристотелю или историко-правовому опыту Средневековья стала считаться признаком глубокого овладения темы правовой регуляции импорта лекарственных средств. И он оказался непризнанным отцом этой моды. «Опять непризнанным», – сказал он Лорелле. «Сеначеро», – улыбнулась она.

Это было слово из несостоявшегося будущего, для которого они оба взахлеб примеряли на себя исчезнувшие профессии, соглашаясь с тем, что они сами – почти первые в новом списке на выход. Потому что в мире роботов и Илона Маска хранители и интерпретаторы знаний пригодятся вряд ли, особенно, если объем их оперативной памяти будет уменьшаться с каждым годом. Прощаясь с бухгалтерами и билетерами, турагентами и летчиками-испытателями, вахтерами – и тут Роман долго и смешно объяснял, почему их не жалко, прощаясь с архивариусами, нотариусами, маклерами и с самими собой, они примеряли на себя чужие кончившиеся жизни. Роман выбирал фонарщика и иногда трубочиста. А Лорелла рассматривала трости, обещая однажды утром обязательно разбудить всю улицу, постукивая в двери или даже в окна. «Khoper-up. Как это перевести?» Она рассказывала про пожилых английских женщин, которые за несколько пенсов обходили дома заказчиков и колотили в двери или плевали горохом – через трубочку – в стекла окон, чтобы те проснулись и не опоздали на работу. Жизнь без часов, но по часам. Маленькая короткая профессия. Почти без навыка. Забытый уже девятнадцатый век. Будильщики, да?