Читать «Российская экономическая система. Настоящее и будущее» онлайн - страница 156

Отнюдь не помогала разрушению этих архетипов сознания и практика первых лет постсоветского периода, когда формирование первых личных состояний и крупной собственности на производственные объекты сопровождалось резким падением уровня жизни огромной части населения, уничтожением сбережений, расцветом мошенничества на всех уровнях, ростом правового нигилизма и всякого рода моральных перекосов в общественной и политической жизни.

Финансовый кризис 1998 г. привел в числе прочего и к прямой реквизиции части средств населения, хранившихся в частных коммерческих банках, собственниками этих банков, некоторые из которых впоследствии продолжали фигурировать в списках богатейших людей России. Естественно, что в подобных условиях «советские» представления о крупной частной собственности на хозяйственные активы как об отклонении от нормального, должного порядка вещей, пустили еще более глубокие корни.

В силу вышесказанного совершенно естественно, что даже в тех случаях, когда властные структуры, а также влиятельные средства массовой информации пытались внедрять в сознание населения тезис о священности и неприкосновенности частной собственности, он, за редким исключением, не воспринимался аудиторией всерьез. В тех случаях, когда речь шла по сути о формах личного потребления (квартиры, дачные участки), право частной собственности воспринималось (хотя и с некоторыми оговорками) как выражение справедливости достаточно широкими слоями населения. Однако в отношении действительно крупных активов (например, крупнейших добывающих предприятий, металлургических комбинатов, автогигантов, не говоря уже о железных дорогах, портах и т.п.) любые попытки представить контролирующих их отдельных личностей в качестве естественных полноценных и полноправных собственников неизбежно наталкивались на историческое восприятие таких активов как части государственного по своей сути имущества, которое хотя и может быть передано в управление (вплоть до разграбления) отдельным лицам, но никогда не может принадлежать им как естественным (по законам «от Бога») собственникам. Соответственно, напротив, тиражированные оппозицией лозунги о недопустимости распродажи («растаскивания») «национального достояния», аморальности купли-продажи земли и т.д. на подсознательно-историческом уровне находило у населения достаточно благоприятный отклик.

3

На фон вышеописанного исторического фактора наложилась и сознательная «антиолигархическая» пропагандистская кампания, начатая определенной частью властной элиты еще в конце 1990-х годов и достигшая своего апогея в ходе избирательной кампании 2003-2004 гг.

Решая задачу объяснения слабости и неэффективности государства в ряде критически важных областей, эта кампания, направленная против крупных бизнес-групп, прежде всего финансовокоммерческих, в результате оказала дискредитирующее воздействие на идею крупной частной собственности вообще, легализовав в общественном сознании и без того занимавший в нем прочные позиции образ крупного предпринимателя как вора и грабителя; закрепив представление о том, что любая крупная собственность является продуктом преступных действий и никак не может быть признана законной и справедливой.