Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 28
Анатолий Никитич Баранов
— Мне моя жизня дороже твово рубля! Еще утопнешь чего доброго в темноте!
— Два рубля!
За рекой на некоторое время воцарилось молчание. Там, по всей видимости, обдумывали предложение.
— Давай трояк! — наконец пришло из–за реки драконовское условие.
— Черт с тобой, плыви!
Затем громыхнула цепь, проскрежетал по галечнику окованный железом шест, заплескалась речная волна — и темный силуэт парома заскользил вдоль провисшего до самой воды троса к терской стремнине. Видно, как взмахивает на нем шестом паромщик.
— Носит вас нелегкая по ночам, — упрекнул он неурочного пассажира, делая шестом последний взмах и подгоняя неуклюжее сооружение из бревен и каюков к такой же неуклюжей пристани.
— Здравствуй, ма халар Ефим, — ответил приветствием на ворчание паромщика пассажир. — Клянусь попом, который чуть было не утопил меня в купели, я сразу узнал тебя, мой верный ординарец.
Недомерок от неожиданности едва не свалился в воду, скользнув шестом по глинистому дну.
— Свят, свят! — перекрестился он в радостном изумлении. — Да никак это вы, ваше благородие, Николай Тимофеич? А мы совсем было похоронимши вас.
— Тише, Ефим, не кричи так, — понизил голос Микал, шагнув на паром и прижав к сердцу бывшего подчиненного, — а то услышит кто. С кем это ты разговаривал?
— С дедом Хархалем. Да вы не беспокойтесь, господин сотник, дед уже почимчиковал к шалашу ужинать… Даже не верится, ей–богу, что вы живой и невредимый. Где ж вы так долго пропадали?
— Об этом после… Ты сам–то как тюрьму обошел?
Недомерок рассмеялся:
— Да ежли в тюрьму сажать таких, как я, в наших краях и тюрем не хватит. Я ить сошка мелкая, не в офицерах, чай, ходил.
— Паромщиком служишь?
— Да нет, конюхом покель. Это я деда Хархаля подменил на мельнице, вот и услыхал, кто–то кричит на энтом берегу. Я ить теперь в коммуну вступивши, так сказать, пролетарии всех стран соединяйтесь, — Недомерок снова хохотнул. — А вы знаете, что означает коммуна? Кому — на, а кому — нет. Это я самолично пришел к такому понятию.
— А зачем тебе понадобилось вступать в коммуну? — перебил бывшего своего ординарца бывший бичераховский секретарь. — Вдруг повернется все на старый лад — тогда как?
— Для того и вступил, чтоб скорей повернуть на старый лад, — осклабился Недомерок. — Мне Котов так и сказал: «Скоро придут из–за кордона наши, а пока вреди советчикам, как только смогешь». Видать, правду гутарил, раз вы, ваше благородие, возвернувшись.
— Не называй меня «благородием», зови просто по имени–отчеству. А к «вашим» я, ма халар, никакого отношения не имею. Хватит, навоевался вот так, — Микал провел ребром ладони у себя по горлу.
— А я–то думал… — приуныл Недомерок. — Куда ж вы, в таком разе, думаете податься?
— Шут его знает… Пока домой, на хутор. Буду соблюдать, так сказать, нейтралитет.
— Думаете, помилуют? Вон у нас Фрол Мякишев тоже хотел в нейтралитете отсидеться, так приехали ночью из Моздоку — только мы нашего сотника и видели. Лучше к Котову подавайтеся в лес. Там не только ГПУ, сам черт не сыщет, если ему бог не поможет, прости господи.
— А кто такой — Котов?