Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 216

А здоровье убывало с каждым днем и часом, как вода из пруда через промоину. И вместе с ним убывала уверенность в том, что сам он еще сможет попользоваться своим богатством. И вот когда не осталось никаких надежд на выздоровление, умирающий в великой тоске вынул из–за пазухи одну из пачек, поднес ее ко рту и стал грызть, как грызет капкан попавший в него лапой зверь. Бумага была жесткая, прочная, она не поддавалась старческим зубам и вызывала тошноту. Тогда он, с трудом дотянувшись к висящему на ковре кинжалу, вынул его из ножен и принялся резать пачку, как режут хозяйки тесто на лапшу. Но и узкие денежные полоски не разжевывались и не лезли в горло.

— Бабы! — позвал он, предварительно спрятав под одеяло кинжал и деньги.

— Чего тебе, Евлаша? — отозвалась жена, заглядывая в дверь летника, где лежал больной.

— Принеси мне… постного масла и соли чуток, — попросил больной, тяжело дыша и ворочая воспаленными глазами.

— Ай на еду потянуло? — обрадовалась мельничиха и опрометью кинулась выполнять просьбу мужа. — Масла попросил, — сообщила она на ходу снохе. — Должно, на поправку пойдеть, дай–то бог.

Она быстрехонько налила из бутыли в миску подсолнечного масла, густо сдобрила его крупной серой солью, прихватила к маслу кусок пшеничного хлеба и поспешила назад к постели умирающего.

— Кушай, Евлаша. Хорошо бы еще к энтой еде горячей картошечки. Хочешь, отварю?

Но «Евлаша» так взглянул на нее вытаращенными глазами, что она, поставив миску на стоящий возле кровати табурет, поспешила оставить мужа в одиночестве.

«Неужели ему и в самом деле полегчало?» — подумала Устя, видя, как истово перекрестилась свекровь, выметнувшись из хаты. Движимая неискоренимым женским любопытством, она подошла на цыпочках к задернутому занавесками окну летника, привстав па носки чириков, заглянула внутрь. То, что предстало ее глазам, было настолько неожиданно и страшно, что она не удержалась, вскрикнула, тотчас зажав себе ладонями рот.

— Ну чего, доча, исть он маслу? — спросила у нее вышедшая из времянки свекровь.

— Ага, исть, мамака, — повернула Устя к ней побледневшее лицо. — Ровно черемшу: берет щепотью — и в рот.

— Какую черемшу? Чего ты несешь? — насупилась свекровь, подходя к снохе и тоже пытаясь заглянуть в окно поверх занавесок.

— А вы — в щелочку, — посоветовала Устя, показав пальцем на просвет между занавеской и перекрестием рамы, и снова поднимаясь на носочки, чтобы еще раз удивиться невиданному зрелищу. — Глядите! Глядите! Кинжалом режет, ровно вяленого осетра и в масло макает!