Читать «Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти» онлайн - страница 184

Официальная риторика, однако, была предназначена прежде всего для публичного выражения верноподданнических чувств. 27 января 1793 г. П. В. Завадовский писал С. Р. Воронцову: «Я слышу ты не оправдаешь подела Польши. Я стою против твоего мнения. Приращение короля Прусского без сомнения знаменито, но наше втрое, и на турков открытая дорога. Пруссии же воевать на нас какая польза? А Польша, быв не поделена, внутренними своими силами когда-нибудь могла бы сделаться для нас опасною. Поступок с стороны нравственной, если не апробуешь, в том я не спорю. Но и тут скажу: где же есть нравственность в политике? Правда, можно бы, не компрометируя торжественных слов, тоже сделать завоеванием по случаю чинимого сопротивления от польских войск. <…> В этом не можешь противоречить, чтоб сие приобретение не было из самых знаменитых, которые в прежние времена Россия сделала, в рассуждении числа жителей и близости к центру прямой нашей силы. А время, в которое приобретаем, самое удобнейшее, потому что спорить некому: во всех руки заняты». 12 апреля того же года Завадовский уточнял: «Нам достался… край преплодородный, а прусак получил, хотя земли и голов меньше, но всю торговлю польскую и лучшие города. Но как быть? Ему не давши, и сами не взяли бы». Наконец в письме к А. Р. Воронцову от 3 мая 1793 г. он замечает: «Все без изъятия владельцы, в кордон нам вошедшие, учинили на подданство присягу. Почему невероятно, как мало нашлось имения на раздачу. Пункт сей весьма тревожит чающих богатого награждения». Как видим, аргументы Завадовского, малороссиянина и члена Совета при высочайшем дворе, исключительно прагматические и лишенные всякой исторической романтики.

Между тем, сама Екатерина очевидно прониклась сознанием своей миссии собирательницы русских земель и единственно, о чем сожалела, так это о том, что еще по первому разделу Галиция досталась Австрии. Эта мысль не давала покоя и ее потомкам.