Читать «Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти» онлайн - страница 172

«Между тем надлежит при избрании короля или прежде претензии свои на вышеупомянутые земли произвесть с изъяснением к тому права и что от самого того происходили разныя в республике жалобы, на которыя оная не только справедливости не учинила, но и ни в какия уважения не поставляя, в противность трактатам и тому почтению, которое соседственныя государства одно другому должны, беглых никогда не выдавали, пошлины забирали, нарушая тем свободность коммерции, многих к ним посылаемых ругательски бивали и прочеее, что только выискать возможно будет, и что сие занятие и овладение делается не для приобретения земель, коих в российской империи, как всему свету известно, больше нежели в том нужда есть, но единственно, чтоб, такия натуральныя межи утвердя, отвращением всего того, что когда-либо соседственную дружбу нарушить может, будет сие легчайшим способом оную и твердо основать и всех происходимых прежде ссор миновать, что несумненно служит к благосостоянию обоих государств».

Как видим, никакого упоминания ни о польских православных, ни тем более отсылок к исторической памяти и необходимости воссоединения русских земель в плане Чернышева не было. По мнению современного исследователя, при реализации этого плана «был бы положен конец всем пограничным проблемам, полноводные реки были бы реальной преградой для контрабандистов и беглых, и, конечно, исключили бы пограничные территориальные споры». Заметим, однако, что для Чернышева все вышеперечисленное было лишь предлогом, причем в пограничных конфликтах были в равной степени виноваты обе стороны и не вполне понятно, почему для их разрешения одна из них должна была пожертвовать своей территорией. Наконец, весьма сомнительно, что речные преграды могли вовсе пресечь контрабанду и бегство русских крестьян в Польшу.

6 октября 1763 г. проект Чернышева был рассмотрен на конференции при дворе и было решено:

«И, хотя великую сего проекта для здешняго государства пользу по многим обстоятельствам более желать, нежели действительнаго оной исполнения легко чаять можно, однакоже положено, чтобы, не выпуская оный проект из виду, первым здешним войск движением быть с стороны тех мест, о которых в оном показано».

Отзвук этого решения обнаруживается в пространном «Общем наставлении» послу в Варшаве гр. Г. К. фон Кейзерлингу и министру кн. Н. В. Репнину от 6 ноября 1763 г., где после подробного перечисления всех претензий к Польше, включая не признание российского императорского титула, не разграничение границ, строительство поляками поселений на спорных территориях, не выдачу ими беглых, притеснение православных, не признание Э. Бирона герцогом Курляндским и т. д. (заметим, что притеснение православных стояло здесь далеко не на первом месте) говорилось:

«Когда все наши столь сильные и изобильные меры сверх всякаго чаяния не предуспеют, чтобы все дело решить без вступления наших войск в Польшу,, в таком случае мы уже не можем удовольствовать собственный интерес нашей империи… и прежде ружья не положим, покамест не присоединим оным к нашей империи всю польскую Лифляндию».