Читать «Возвращение в Михайловское» онлайн - страница 178

– Но ты же сам знал, наверное, избрав такого героя, что ставишь его в ряд… Адольф, Дон Жуан, Чильд-Гарольд…Ты шел на это!.. И думаю, сознательно.

Александр промолчал…

– Это потому, что у нас нет романтической критики! – сказал Дельвиг.

– А у нас никакой критики нет! Где у нас критика? Ни единого комментария, ни единой критической книги. Кумир Державина – на ¼ золотой, на ³/₄ свинцовый – до сих пор не оценен. Княжнин посейчас безмятежно пользуется славою. Богданович причислен к лику великих… А Дмитриев? Вяземский увлекается им и выдвигает его вперед Крылова. Экий отчаянный ход! Да Крылов столь же выше Лафонтена, сколь Державин – Жана-Батиста Руссо! Не удивлюсь, если завтра славой наградят Хвостова. Я восхвален с избытком, пожалуй. Но разобран, понят?

И вновь вернулись к статье Кюхельбекера. – Чего он хочет от нас? «Но тише, слышишь, критик строгий – Повелевает бросить нам – Элегии венок убогий… – И нашей братье рифмачам…»

– Из «Онегина»? – спросил Дельвиг с нежностью.

– Из «Онегина». Он мог бы стать там Шлегелем – Кюхля. – В Германии! И это его раздражает. То-то он и чертит нам без конца свои диспозиции в литературе.

Да, мы жалуемся много. Может, слезливо. Овидий тоже жаловался. А думаешь – мы так далеки от древнего Рима? У нас грустная жизнь, нравственные поиски… Куча непознанных истин. Печальная история. И элегия как раз несет в себе национальное начало. Ну, может, еще идиллия, не знаю. (Он хотел подмаслить Дельвигу.)

Ода – не наш жанр. Державин это показал. Всем своим гением. Недавно перечел – и вот мое окончательное мнение. Ни понятия о слоге, ни гармонии. Что ж в нем? Мысли, картины и движения истинно поэтические. Кажется, дурной вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Должно сохранить од восемь да несколько отрывков – остальное сжечь. У всех прочих авторов – и того менее. Мы не одическая страна – пусть Кюхле не снится. Элегии не нравятся? Мне тоже. Не все… И что он хочет? Рифмы «младость-радость»… ну да, ну есть еще «гадость» и «сладость»… «И вот уже трещат морозы – И серебрятся средь полей – Читатель ждет уж рифмы «розы»… – пусть и получит ее. Что делать? Ну у нас такой язык! Кстати, у нас с рифмами не хуже, чем у французов. Про английский не скажу – ибо плохо знаю. Чем у итальянцев. Язык Петрарки и любви. А у нас не хуже. И разве дело в рифме? Важен смысл пиитический – основа стиха.

– Не знаю, но предполагаю, – вставил Дельвиг. – Есть народы, у которых вообще нет рифмы. Или почти нет. Это не значит вовсе, что у них не будет поэзии.

– Больше скажу! придет день – и у нас будет нехватка рифм. Окажется все пето-перепето. И мы волей-неволей прибегнем к неточным. Или вовсе без рифмы. Но поэзия останется. Потому что…

– И, по-твоему, не следует вовсе совершенствовать стих?

– Почему? Следует. Мы поздно начали, нам надо наверстывать. Но не это главное. Малгерб ныне забыт. Как Ронсар, как Дю Белле… как все – и даже недюжинные таланты – что истощали свои силы только в усовершенствовании стиха. Такова участь всех. Кто печется боле о наружных формах слова, нежли о мысли…