Читать «Сообщение» онлайн - страница 57

«Подросток жил в лимоновском раю…»

Подросток жил в лимоновском раю.Под крики «Разговорчики в строю!»он на вокзал, где тепловозы вылипо-вдовьи, заходил, как в божий храм,заказывая печень и сто грамммолдавского. В Москве стояли в силепартийцы-земляки, и городу везло(ах, чертов Skype, дешевка, блин! Алло!),там строили микрорайон «Десница»,клуб юных химиков, и монумент Чуме.Наперсток матери. Гладь. Крестик. Макраме.Ночь. Наволочка. Почему-то снитсятяжелый шмель на мальве, хоботоки танковое тельце. Водосток(из Пастернака) знай шумит, не чаябылых дождей. Что жизнь: огонь и жесть.Что смерть: в ней, вероятно, что-то есть.И сущий улыбался, отвечаяна плач ночной: «Спи, умник, не горюй.Вот рифма строгая, вот шелест черных струйгрозы ночной. И это все – свобода».«О нет, – шептал юнец, – убога, коротка.Хочу в Америку, где реки молокаи неразбавленного мёда».

«Шелкопряд, постаревшей ольхою не узнан…»

Шелкопряд, постаревшей ольхою не узнан,отлетевшими братьями не уличен,заскользит вперевалку, мохнатый и грузный,над потухшим сентябрьским ручьем.Суетливо спешит, путешественник пылкий,хоть дорога и недалека,столько раз избежавший юннатской морилки,и правилки, и даже сачка.Сладко пахнет опятами, и по прогнозу(у туриста в транзисторе) завтра с утраподморозит. А бабочка думает: грозы?Наводнение? Или жара?Так и мы поумнели под старость – чего там! —и освоили суть ремесласообщать о гармонии низким полетом,неуверенным взмахом крыла.Но простушка-душа, дожидаясь в передней,обмирает – и этого непередать никому, никогда, ни на средней,ни на ультракороткой волне.

«…тем летом, потеряв работу, я…»

…тем летом, потеряв работу, япочти не огорчился, полагаязаняться творчеством: за письменным столом,что твой Толстой в усадьбе, скоротатьхоть год, хоть два, понаслаждаться тихимжильем, покуривая на балконе,и созерцая свой домашний город —двух-, трехэтажный, с задними дворами,засаженными мятой и жасмином.Какое там! На третий день внезапнокакие-то поганцы по соседствузатеяли строительство – орут,долбят скалистый грунт, с семи утрадо сумерек.Грязь, пыль. Глухой стеноюв желтушном силикатном кирпичезакрыли вид из окон. Повредилистолетний клен, который поутруразвесистыми ветками меняприветствовал.Беда, друзья, беда.И улетел в Москву я с облегченьем:меня пустили в бывшую моюквартиру, окруженную стариннымподковообразным зданием; лет шестьтому назад его крутые парнив разборках подожгли, да так и невосстановили. Вот где тишина,мечталось мне.Но к моему приездусоперники поладили, а может,их всех перестреляли, словом, домобрел хозяина. На третий деньво двор заполз огромный экскаватор,который, грохоча, с семи утраковшом вгрызался в каменную кладку,обрушивал ржавеющие трубыи балки полусгнившие крушилдо сумерек.Кому-то это праздник —а мне так жаль чужих ушедших лет,жаль тех, кто в этом бывшем домеварил борщи, листал свой «Крокодил»да ссорился с соседями…Женазвала к себе, в другой столичный город,в квартиру, что рокочет даже ночьюот уличного шума. Что ж, привыкну,подумал я. Не тут-то было – стройкадобралась и туда. Все здания окреств лесах, с семи утра бетон мешаюти буйствует отбойный молоток.Не много ли случайных совпадений?Зачем протяжный грохот разрушеньяи созиданья, словно медный всадник,за мной несется по свету? Ужели,чтоб снова я в незыблемости жизни(в которой мы уверены с пеленок) —раскаялся?Грохочет новый мир,а старый, как и я, идет на слом,как тысячи миров, что на сегодняостались лишь в руинах, да на ломкихстраницах книг о прошлогоднем снеге