Читать «Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли» онлайн - страница 169

Тем не менее, осознание того, какой вред в жизни мы получаем от собственных пустых усилий, увеличивает мотивацию на контроль над ними, то есть на дальнейшее продвижение в терапии.

Итак, сочетание систематического применения МИВ с этими вспомогательными приемами существенно увеличивает эффективность систематического применения МИВ как такового. Конечно, это не какой-то застывший список, не полная и не единственно возможная аранжировка терапии. По–моему, тут есть большой потенциал для творчества.

Скажите пожалуйста, можно ли при изучении с пациентами пустых усилий в качестве иллюстративного материала использовать какие-либо художественные литературные произведения. То есть в каких литературных произведениях описаны пустые усилия?

Это хороший вопрос. Мы с вами видим, что пустые усилия – это очень частый феномен в человеческой жизни. Это явление, с которым связана львиная доля человеческого страдания вообще. И, казалось бы, такая вещь должна найти отражение в художественной литературе. Но…

Если вы и найдете более ли менее внятные описания пустых усилий в литературе, то это будет литература юмористическая.

В серьезной художественной литературе трудно встретить подробное описание пустых усилий.

Там может не быть даже намека на них, если это произведения про людей, не склонных к пустым усилиям. Или про особые состояния души (как в поэзии или, как например, в тех произведениях, которые я приводил для иллюстрации вдохновения–созерцания).

Или, бывает, мы сможем предположить по поведению героя, что пустые усилия в его переживаниях есть (например, герой суетится или, наоборот, его активность блокируется), но автор нам глубоко их не раскроет. Он не покажет нам, что герой пытается пойти туда, не знаю, куда. И понятно, почему. Серьезная литература, «сеющая разумное, доброе, вечное» – это как раз тот самый беспочвенный гуманизм, о котором мы говорили ранее. А он предполагает некий пафос, некое гуманистическое возвеличивание человека. А вскрывая пустые усилия, мы всегда с вами видим, что человек-то сплошь и рядом немощен. Во всяком случае, немощен по сравнению с тем, что он сам о себе воображает. До смешного немощен, но при этом, бедняга, тужится изо всех сил. Где уж тут человек, который «звучит гордо»? Думаю, если в серьезном произведении подробно описать пустое усилие, произведение превратится в юмористическое, а то в иронически–сатирическое. Во всяком случае, весь пафос потеряется, пиетет перед «глубокими переживаниями» сойдет на нет. Смысл серьезного литературного произведения тогда пропадает.