Читать «Антология новой грузинской поэзии» онлайн - страница 75

Вижу: моей тетради листья летят над нами, Рвут их и запускают птицами в небо дети. Мир одичал, дети выросли дикарями. Что в них от человека? Кто за это ответит? Мчится река большая, вьётся в русле глубоком. Сыплется хвоя сухая, бьётся в речном ложе. Я проходил всю жизнь по ледяным дорогам, Вот и настиг случай — и лихорадка до дрожи.

«Эту квартиру, что мне знакома…»

_{Перевод И. Ермаковой}

Эту квартиру, что мне знакома Всю жизнь, запущенную, пустую, Прежде казавшуюся огромной, А после узкую и чужую; Этот теней блуждающих город, Где призрак облака проплывает, Где то куражится страх порою, То сумасшествие мозг взрывает; Кошмары этих тягучих улиц С горьким лицом, безликой судьбою; Свет — непривычный холодный утлый; Ветер, тень твою рядом со мною; И своё имя я вспомню где-то, Кем-то окликнутое когда-то, Как мечту несбывшуюся детства, Дальний звук, печальный глуховатый.

ЖЕСТЯНЫЕ ЦИРКАЧИ

_{Перевод С. Арменян}

Я жонглировал словами у замёрзшего окна. Ветры зимние стонали, и ночная тишина Отвечала долгим эхом. Там, в подъезде, мрак и лёд. Я жонглировал словами эти ночи напролёт. Где-то там, в подвальной гнили, в груде хлама и старья, Пёс от боли извивался наподобие червя. Эх, судьба, — опять сплетаешь нить в запутанный клубок! Мне от горя и злосчастья не закрыться на замок. Зачумлён подъезд. Взлетаем на неведомый этаж. Над антеннами нависло небо — жестяной шалаш. Цирковые акробаты кувыркаются в ночи. Провода для них — канаты. Спишь? Так хлопай и молчи. Где-то там, в многоэтажке, просыпается малыш. Мать к нему — качает, шепчет: «Спят вокруг, а ты шумишь!» Спи, малыш, чего бояться, если за окном в ночи Просто страшно скалят зубы жестяные циркачи.

ДАВИД ЧИХЛАДЗЕ

СЛАВА КАЛИ, СЛАВА МАТЕРИ ДУШ!

_{Перевод К. Чухров}

Воздвигай бумажные башни Среди уличных дождевых потоков, Отнеси усопшим сон, Чтобы они побыстрее ушли, ибо Они не приходят больше, Не поют и Не курят сигарет В этой вечности, которая Окружена холодным зимним Космосом и кружится на кровавом Острие согнутого ножа Кали. Джайа кали, Джайа ма бхаватарини! Аум дум дургайа намах! Вот, мои бумажные корабли, в пустыне, Горят в огне и Не мокнут от воды. Вот, вселенная моего сна Гордая в желтых огнях, В которых мужчины и женщины танцуют Без устали. Посмотри, поезда извиваются Не торопясь, И переносят тела из одного Мертвого города в другой Вдоль таинственной реки, На углу улицы стоит женщина В ожидании журавлей, но они Не появятся, Кто-то звонит по 59 центовому Телефону, В два часа ночи, Почему-то ликуя. Я считаю прошлое, Но в руках и на голове — Ничто. Хотя возможно все и начинается сейчас — прекрасный Обед и немного сна.