Читать «Антология новой грузинской поэзии» онлайн - страница 47

СЕГОДНЯ, МОЖЕТ БЫТЬ

_{Перевод А. Григ}

Вода принадлежит цветам сегодня. Сегодня насыплю хлебных крошек на балконе: пора ведь воробьям лететь обратно — сюда! По кончикам же пальцев ударю август веером из крыльев — подрезанных: ну, да, зачем он жаркий — когда полсердца я храню во льду! Сегодня ночью я сорву луну: пока она вся здесь — вся, полная, чтоб в молоко её тебе горячее скорее накрошить. И леса я дремучего, быть может, добавлю в наш костёр — он мой и твой, — пылает пусть, покуда мы живём! Сегодня океан мне по колено, а с небоскрёба делаю шаг вниз — так, словно с лестничной ступени. Не утону! Не разобьюсь! Нет, ничего подобного сегодня не случится… Вот — с середины — вырви лист, — я подарю тебе бумажный самолёт и расколдую. — Ты заслужил. Сегодня переплету я горные хребты, чтоб ими землю привязать и задержать её вращение, чтоб эту ночь продлить ещё ночей на тысячу и ночь и обнаружить, пробудившись, что мне сто, тебе же — сто один и ты не улетел на том бумажном самолёте… вода принадлежит цветам сегодня.

Я, ТВОЯ ПАНИ

_{Перевод А. Григ}

Улицы здесь широкие — мне места хватает. Голубоглазые, золотистого цвета поляки вежливо нарекли меня «пани» и всунули в руки карту — наисложнейшую кардиограмму своего города: «так ты найдёшь кратчайший путь к нашим сердцам». Я, твоя пани, стою посреди чужого, осенью-постаревшего города, сличаю пальцы с перчатками, которые собираюсь тебе купить, и протягиваю своё запястье — вместо твоего — продавщице часов, чтоб заново начался отсчёт. Взгрустнулось. Присела на воспоминания старого города, хочу выпустить отсюда голубей с посланиями. Здесь мосты длинные, я напишу тебе. Твоя пани пытается подрисовать каждой улице, на которую она попадает, твой тупик — со всеми взваленными на него этажами каждого дома. Поминутное «спасибо-извините», беспричинная улыбка — всё это придётся таскать с собой по кафе ещё десять дней, потом — определять безумие шагов по степени печали и ставить диагноз городу по его кардиограмме, на последнем пике которой я поскользнулась По поставленному мной диагнозу, без тебя этот город — самый мёртвый город на земле.

КРЕЩЕНИЕ

_{Перевод А. Григ}

В чугунном котле, стоящем на огне, кипят оставленные мной годы. Как украшение — сняла я с себя каждый месяц, каждого человека. Ты тоже сорвал с себя былые страсти — как доспехи. Мы оба пошли на уступки. Пусть не думают, что тут колдовство, — глядя, как я крещу зло, добавляя в котёл натёртое серебро. Я тебе обещаю: молочный брат мой, и в печали, и в радости, и в богатстве, и в бедности — я люблю тебя. Заимствую кадры из свадебного ритуала квакеров. Могу встать перед тобой на колени и стоять так целый час. Самыми белыми одеждами и тишиной — как паутиной — могу заполнить пространство между нами. Когда мне будет сто, в длящемся целый час безмолвии я поклянусь: пусть предначертано тебе осиротеть, о дом мой, и в сезон дождей, и в засуху, и даже после того, как созреют на мне плодами дети, — я люблю тебя. У чугунного котла шепчу молитву в тон с шипением перевариваемых наших грехов. Будь то прошлое или будущее, в чистом ли поле, или на откосе, здорова ли, больна ли,— я люблю тебя. Пусть не думают, что тут колдовство, — глядя как крестим друг друга любовью и — для твёрдости духа — по капле добавляем себе в кровь серебро.